Давно замечено, что отечественная история имеет отчетливую тенденцию к повторяемости. Нередко разные, разделенные десятилетиями, а иногда и столетиями эпохи, становятся неким бесконечно — как в тяжелом сне — повторяющимся настоящим.

Когда вновь и вновь, пусть при различных декорациях, возникают одни и те же ситуации, как будто история безуспешно добивается того, чтобы, наконец, ее уроки был выучены.

События иногда почти буквально, не только по содержанию, а и, вплоть до времени года, повторяют друг друга, как, например, уничтожившая в конечном итоге великую державу провокация Керенским «корниловского мятежа» в августе 17-го и практически аналогичные действия Горбачева с «путчем ГКЧП» в августе 91-го.

В еще большей степени, чем в общерусской, подобная тенденция «дня сурка» проявляется в истории Малой Руси — территории пограничной, где все проявляется более выпукло.

При этом, в малороссийском историческом бурлеске эту видимую повторяемость часто переносят не только на события, но и (далеко не всегда справедливо) на конкретные исторические персонажи.

Ярким примером является фигура гетмана Павла Скоропадского, реинкарнацией которого в современности часто считают то Кучму, то Януковича. При этом подобные аналогии проводят иногда люди с диаметрально противоположной идеологией, то в виде одобрительной оценки, то в виде уничижительной критики.

Заметим, что, действительно, без правильной оценки личности Скоропадского значительно труднее понять и недавнюю историю и происходящую сейчас на наших глазах кровавую украинскую клоунаду.

Обычно все оценки последнего украинского гетмана, неважно — отрицательные (которые наличествуют и в русской патриотической и в самостийной среде) или положительные — без оттенков, полутонов и понимания конкретной исторической ситуации, в которой ему приходилось действовать.

Конечно, невозможно говорить сразу обо всех аспектах государственной деятельности Скоропадского. Определяющим является вопрос, что превалировало в его убеждениях, мазепинство или все же общерусские основы?

Несомненно, потомок соратника Петра Великого вряд ли может быть назван рыцарем без страха и упрека. Он был классическим для предреволюционного периода аристократическим гвардейским карьеристом, и не отличался высокой принципиальностью.

Сумасшествие русской революции и Гражданской войны дало ему возможность неожиданно стать главой появившегося из ниоткуда государства (или, точнее, тени государства), как писал Михаил Булгаков — «невсамделишнего царства», и генерал воспользовался предоставленным ему судьбой шансом.

Однако, при этом он лишь плыл по течению и его противоположное поведение ни на йоту не повлияло бы на ход дальнейших событий.

Скорее наоборот, обусловивший занятие поста гетмана личный карьеризм сделал возможным то, что удар получивших внешнюю поддержку мазепинцев по русской Украине в то время не имел роковых последствий, и все общерусское, в конечном итоге, находило защиту именно у Скоропадского.

Избранный съездом хлеборобов гетман просто плыл по течению «украинизации», ставшей в крае с начала русской революции мейнстримом не только благодаря самостийникам в Малороссии, но и почти полной их поддержке центральными властями в Петрограде.

Достаточно вспомнить с чего началась его дорога в гетманы. Скоропадский в августе 17-го создал на базе 34-го армейского корпуса 1-й Украинский корпус и возглавил это украинизированное воинское соединение, но отнюдь не по собственной инициативе.

Он лишь исполнил приказы двух Главковерхов — генералов Брусилова и Корнилова, считавших украинизацию средством противодействия революционному разложению армии.

В апреле 18-го Скоропадский принял предложение право-консервативных сил на Украине, и при поддержке немецкого командования стал гетманом.

Судя по тому, что сейчас о нем известно, сделал это не только из желания возглавить Украину (получившей при нем официальное название «Украинской Державы»), а и не желая допустить введения прямого оккупационного правления.

Последнее стало неминуемым, когда немецкое командование увидело полную недееспособность Центральной Рады и отсутствие у нее хоть минимального влияния в массах.

Украинизация и самостийность были для него не внутренними убеждениями, а средством для невероятного в нормальное время карьерного взлета. Понятно, что подобный карьеризм не является достоинством.

Он в полной мере присутствует и в нынешних украинских «керманичах». Не считать же всерьез идейными бандеровцами всех этих порошенок, турчиновых, аваковых, яценюков и прочих майданных деятелей, которые при иной конъюнктуре ходили бы обвешанные георгиевскими ленточками и клеймили преступления ОУН-УПА*.

Вместе с тем, даже когда гетман наиболее активно сотрудничал с мазепинцами (как полный дилетант в политике, крайне переоценивая их значение), он даже тогда делал все возможное для сохранения русской культуры во всех ее аспектах на Украине.

Несмотря на постоянные истерики петлюровцев и их газет, он комплектовал все органы власти, включая силовые структуры и армию, преимущественно людьми, ориентированными, несмотря на весь внешний антураж, на общерусское единство.

Скоропадский так действовал отнюдь не из карьеристских мотивов. Напротив, возбуждая против себя националистические круги и немецкое командование, крайне настороженно относившиеся ко всему, что хоть косвенно могло способствовать восстановлению единой России, он серьезно рисковал.

В своих воспоминаниях свергнутый гетман подробно рассказал о своем отношении к русской культуре, о том, что без нее Малая Русь будет обречена.

«При существовании у нас и свободном развитии русской и украинской культуры мы можем расцвести, если же мы теперь откажемся от первой культуры, мы будем лишь подстилкой для других наций и никогда ничего великого создать не сумеем…

Нельзя упрекнуть Шевченко, что он не любил Украину, но пусть мне галичане или кто-нибудь из наших украинских шовинистов скажет по совести, что, если бы он был теперь жив, отказался бы от русской культуры, от Пушкина, Гоголя и им подобных, и признал бы лишь галицийскую культуру; несомненно, что он, ни минуты не задумываясь, сказал бы, что он никогда от русской культуры отказаться не сможет и не желает, чтобы украинцы от нее отказались.

Но, одновременно с этим, он бы работал над развитием своей собственной, украинской, если бы условия давали ему возможность это делать…

Насколько я считаю необходимым, чтобы дети дома и в школе говорили на том же языке, на котором мать их учила, знали бы подробно историю своей Украины, ее географию, насколько я полагаю необходимым, чтобы украинцы работали над созданием своей собственной культуры, настолько же я считаю бессмысленным и гибельным для Украины оторваться от России, особенно в культурном отношении…

Узкое украинство — исключительно продукт, привезенный нам из Галиции, культуру каковой целиком пересаживать нам не имеет никакого смысла: никаких данных на успех нет, и это является просто преступлением».

Искренности его слов в данном случае можно верить, мемуары написаны Скоропадским, претендовавшим тогда на возглавление всей националистической украинской эмиграции, отнюдь не с целью показать свою «русскую ориентацию», а скорее наоборот — чистоту надетых им мазепинских риз.

Можно констатировать, что, несмотря на весь свой несомненный карьеризм и склонность плыть по течению, Павел Петрович все же в конечном итоге обладал достаточно твердыми убеждениями.

Пусть со всеми оговорками для сохранения достигнутой им власти, но он не видел родную землю без и вне России. Непоследовательно, с множеством колебаний, но его политика была направлена, все же, именно в этом направлении и логическим ее завершением стало в ноябре 18-го формирование русскоориентированного правительства во главе с Георгием Афанасьевым, и гетманская грамота о грядущей федерации с новой Россией.

Когда же, после провозглашения гетманом курса на будущую Переяславскую Раду, Петлюрой с присными был поднят вооруженный мятеж, Скоропадский ему реально сопротивлялся.

Сопротивлялся, несмотря на то, что реальных сил у него почти не было — немцы так и не разрешили сформировать полноценную армию.

Хотя он не проявил тогда особого героизма и, в конце концов, бежал, бросив защитников Киева, но все же сопротивлялся, а не заставлял безоружный «Беркут» стоять под бутылками с коктейлем Молотова, а потом и пулями.

Ничего общего, кроме того, что русский язык был для них всех родным, и употребление его в общении было более удобным, чем «державна мова», у Скоропадского с Кучмой и Януковичем нет.

Гетман прекрасно понимал значение для Украины русской культуры и единства с Россией в целом. Несмотря на то, что не был идеалистом и человеком, для которого принципы важнее всего, пытался проводить соответствующую политику, которая лично для него представляла только опасность и, в конечном итоге, стала причиной потери власти.

Кучме и Януковичу русская культура и ее значение для Украины, не говоря уже об общерусском единстве, была совершенно безразлична. Вся их «русскость» ограничивалась песнями под гитару и любовью к советским эстрадным исполнителям.

«Пророссийскость» ограничивалась вялым заигрыванием с антинационалистическим электоратом, несмотря на все украинизаторские усилия властей (в том числе и данных персонажей), вплоть до 2014 года составлявшим более половины избирателей.

Но, сразу же после выборов, все обещания экономической интеграции с Россией, второго государственного языка и обуздания национал-экстремистов немедленно забывались.

Более того, если Скоропадский сотрудничал с мазепинцами частично потому, что считал их реальной политической силой, а в большей степени под давлением немцев, то Кучма с Януковичем немедленно отдавали им почти все, за единичными исключениями, ключевые посты в идеологической сфере. Лишь бы не мешали «решать» серьезные финансовые вопросы… Последствия себя не заставили долго ждать.

Кучма и Янукович имели совершенно несравнимые с теми, что были у Скоропадского, условия для проведения независимой политики и исполнения своих же обещаний избирателям, но вместо этого они последовательно шли в целом в противоположном направлении.

Шли, не понимая того, что все равно останутся для необандеровцев ментальными врагами, врагами, с которыми невозможно примирение. Когда же в 2013–14 году начался прямой вооруженный переворот, Янукович даже не попытался, подобно Скоропадскому, организовать реальное сопротивление, и позорно сбежал.

В Кучме и Януковиче не только сохранились, но и были гиперболизированы все негативные черты Скоропадского, но не было и тени его искреннего желания сохранить неразрывную цивилизационную связь Малой и Великой Руси.

Показательно, что майданный режим, относясь откровенно презрительно к перехитрившему себя самого в 2004 году Кучме, а потом повторившего то же самое, но уже с трагическими последствиями для всей страны, Януковичу, к Скоропадскому относится явно с настороженной опаской.

Вынужденный внести его в список националистического пантеона, режим тщательно ретуширует подлинный облик гетмана, в котором явно превалирует русский генерал.

Яркой иллюстрацией подобного ретуширования является помещенное ниже огромное красочное панно с изображением Скоропадского, нарисованное на торцевой стене одного из киевских домов.

Оно перерисовано с фотографии, на которой Скоропадский сидит на скамейке в саду гетманского дворца.

Перерисована фотография, следует признать, тщательно и со вкусом. Только на панно отсутствует одна деталь, которая, даже ничего не знающему об истории рядовому жителю Украины, скажет очень многое о подлинном облике и политическом курсе Скоропадского.

На левой стороне черкески отсутствует, прекрасно видимый на фото, Георгиевский крест, бывший всегда предметом особой гордости гетмана Украины…

Дмитрий Тесленко

Читайте также: Варшава ответила на подрыв польского автобуса во Львове (ФОТО)

*Запрещенная в России экстремистская организация