ПРИЛЕПИН Захар
Перед нами ещё не ужасная, но имеющая все шансы стать таковой важная и показательная история.
История про русскую поэтессу украинского происхождения Евгению Бильченко. Можно написать и так: про украинскую поэтессу, пишущую на русском языке. Кому как нравится.
Профессор кафедры культурологии факультета философского образования и науки Национального педагогического университета имени М. П. Драгоманова, доктор культурологии, автор двух монографий и более 150 научных статей, лауреат двух десятков литературных премий, среди которых есть наипрестижнейшие, её стихи переведены на 23 языка.
Отличные стихи, надо сказать.
Эти, скажем, можно взять эпиграфом к тому тексту, что вы читаете:
Ветки с цветами горькими
Сломаны.
Доктор Тарас Григорьевич,
Плохо мне!
Или вот такой практически блюз:
Невозможность воспеть.
Ни хореем, ни ямбом — ничем.
Стансы, хокку, баллады не делают нынче погод.
Грязный ангел сидит с автоматом на правом плече,
А за левым плечом три старушки бредут на
погост.

Невозможность летать
И ворон над гробами считать:
На войне Всех Своих не бывает ни крыльев, ни слёз.
Плакать будем потом, когда в пекло с чужого креста,
Как погибший солдатик, сойдёт оловянный Христос.
(Вообще говоря, музыкальная составляющая крайне важна для Бильченко: сама она в ряду своих учителей называет Егора Летова и Александра Башлачёва — считаю нужным об этом сказать.)
В 2013 году Бильченко приняла начавшуюся в Киеве революцию. В первый год «русской весны» и начавшейся войны сотрудничала с «Правым сектором»* в качестве волонтёра, поставляя им гуманитарку. Потом наступил момент жесточайшего разочарования.
Дальше я приведу несколько цитат, чтоб не пересказывать без малейшей необходимости своими словами случившееся с Евгенией Бильченко.
«Участвую в «евромайдане», — рассказывает она, — веря, что эту страну можно сделать достойной, лишённой цензуры и коррупции, с социальной защитой. Мне было бы лучше сдохнуть в «небесной сотне». Я бы не видела, как националистические полудурки захватывают власть.
2014–2015-й — моя война. В какую-то из поездок я оторвалась от группы артистов (то была поездка не волонтёрская, а нечто убогое вроде «аборигенов просвещать») и пошла в город. Лисичанск, да, мой город… Дырки от «Градов» в домах. Я так думаю, от наших танков… Там был «Айдар» и рядом «Львов» и «Тернополь». Мальчик с Волыни всё время спрашивал меня: «Що ми тут робимо?»

Финалом послужила Горловка: после интервью с её жителями я выхожу из игры, осознав, что война — гражданская…
2016–2017-й — веду жизнь диссидента. От мультикультурных полуправд по защите русского языка — до откровенной критики украинской власти и войны, которую она ведёт против своего народа, причём всех его частей. Я так вижу, что всех: Донбасс бьёт «Градами», солдат — котлами, а остальных — пропагандой и тарифами. Тройной геноцид. И все друг друга ненавидят. Меня вытаскивают вон из украинских эфиров. В этот же период без моего согласия меня начинают постить русские СМИ, и откуда-то всплывает медиаярлык «экс-волонтёр „Правого сектора“. Скорее всего, я сама его запустила: так можно было дольше безнаказанно критиковать власть. Начались доносы на работу, развернулась травля. В своем ключевом эссе „Страх“, которое размножено тысячами и за которым люди подчас на улице подходили, я пишу о неототалитаризме на Украине».
Сразу после этого, признаётся Бильченко, российские либералы прекращают её поддерживать. Всё. А так любили, так ценили, пока она возила бинты и тушёнку «правосекам».
Летом 2017 года Бильченко несколько раз выступала в клубах Москвы и Санкт-Петербурга, продолжая публиковать на своей стрнице в Facebook беспощадные заметки о происходящем на Украине и произошедшем с ней.
Поступок, что и говорить, мужественный: мы отличном помним Олеся Бузину, мы помним, сколько людей на Украине под жуткое улюлюканье окунали в мусорные урны, мы даже догадываться не можем, какое количество людей исчезло в харьковском или одесском СБУ.
Реакция замайданных блогеров на высказывания Бильченко была вполне предсказуемой. В качестве примера, не отбирая, я скопировал десяток-другой комментариев с её страницы в Facebook. Орфографию сохраняю — ещё ошибки за ними править.
Михайло Кирик: «Руззґк швайне».
Lyudmyla Sorochuk: «Якби то так сталось, щоб ви не вертались».
Vsevolod Zheyko: «Пи**уй додому, курвисько».
Лілія Божинська: «Посмотрела лайки под этим «мыжебратным» постом. Пошла удалять пять «друзей».
(То есть удалять из друзей тех, кто посмел поддержать Бильченко хотя бы лайком. «Мыжебратный» — это, как вы понимаете, пародия на тех людей, которые смеют сказать вслух о русских и украинцах: «Мы же братья».)
Valentyn Pupena: «Прийде час і в Україні таким як ви більше не буде місця…»
Леся Савчак: «Краще б ти на своїй історічєской родінє залишилася. В українців є Батьківщина, твоя ж родіна за порєбріком».
Alex Stoev: «Десь по ній вже скучає олесь бузіна))».
(Смайлики поставил Алекс, каков шутник — пообещал смерти молодой женщине!)
Кость Лучків: «Вона не москвинка… ;) Антропологія в неї сімітська».
Сергій Смарагд: «Рижа кремлядь: „в условиях шароварно-камуфляжного безумия и гражданской бойни в моей стране Украине“ Це не твоя країна, „культоролог“ липовий!»
Наталія Андрєєва: «Московія твоя країна з сараєм, курво, не тулися до нас, гадино, зі своїм примиренням, альбо карлика застрель альбо сама об стiнку вбийся, воша ти понаєхавшая».
Помолчав немного, Наталія Андрєєва добавила: «Дудінцова й Солженіцина почитай ліпше, аніж пороти брєд про МИШЕБРАТЬЯ… Нємцов покійний, Лія й Макаревич-це люди, а ти гниль підпарканна… Ніхто ти, б***во москальське».
(За Немцова и Макаревича ничего не скажем, но, вообще говоря, Солженицын был яростным сторонником государственного единства России, Украины и Белоруссии; для замечательного писателя Дудинцева вопрос существования Украины как анти-России не стоял вообще — за полной его и абсурдной бессмысленностью. — прим. З.П.).
Alexander Piyuk-Porotov: «Оставайтесь в питере, всем будет лучше».
Ирина Иваненко: «Гениальный пиар-ход… Да, с душком, но придумано правильно)) Сколько сразу внимания к персоне Евгении Бильченко! Прогремела на всю Украину… Евгения, а почему бы Вам, действительно, не остаться в России? Например, в Уссурийск поехать?»
Тут набрался слов и храбрости и вернулся Михайло Кирик: «Ну що бабріха, можна як то кажуть підсумувати наслідки твого висеру. І вони очевидні — ти є уззкій чєлавєк, і місця тобі в Україні не має… до того ж тобі комфортно в раіССі. Не мордуй себе, та й нас — вали в раіССю».
Здесь мы, пожалуй, остановимся, потому что подобных комментариев — сотни, всякий может пойти и проверить. В то время как людей, которые рискнули бы хоть как-то угомонить эту бесноватую толпу, можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. Совершенно очевидно, что, попадись этим комментаторам Евгения Бильченко на дороге, они бы разорвали её на части. Не в фигуральном, а в буквальном смысле.
Не знаю, как всё это она выдерживала, — хрупкое, прямо скажем, существо.
Скрывать не стану — я воспринял случившееся с Евгенией как ещё один в числе многих знаков того, что раздор между Россией и Украиной будет преодолён и в один миг вдруг окажется, что бесноватые, видевшие себя большинством, вдруг окажутся в ужасающем меньшинстве: так уже случилось в XX веке, мы помним эти примеры.
Слова, которые говорит она в своих интервью, предельно просты и, поверьте мне, понятны не только миллионам русских, но и миллионам украинцев. И оспорить эту вопиющую простоту, используя рациональные доводы, невозможно.
«К концу 2017 года станет очевидно, — говорит Бильченко, — что те цели, которые ставила перед собой „революция достоинства“, не только не осуществились, но мы скатились к тому состоянию, отстающему в разы больше от состояния, предшествовавшего „майдану“.
Во-первых коррупция как была, так и осталась, если не увеличилась. А антикоррупционные лозунги — это было первым, с чем вышел „майдан“: он начинался как социальное, а не как национальное движение. Во-вторых, началась война — её у нас раньше не было. В-третьих, на сегодняшний день в отношении цензуры, духовных прав и свободы Украина, по данным международных организаций Amnesty International и других независимых западных экспертов, занимает одно из последних мест в странах Европы по независимости СМИ.
Внутри страны происходит развал, лучший способ от него отвлечь — списать всё происходящее на временные издержки. Ведь если население очнётся от психоза, русофобской истерии и посмотрит на то, что происходит в стране, оно ужаснётся.
Я патриот Украины и хотела бы, чтобы в нашей стране всё было хорошо. Лично мне сейчас легче в России, хотя это и неприятно признавать. В том числе и потому, что русский язык и русская культура в Украине маргинализируется. И это очень неприятно потому, что я всегда считала, что Украина — страна полиязычная, полирегиональная, поликультурная, и в современных европейских условиях создавать монистическое, единообразное, изолированное от других культур пространство неразумно».
И это говорит человек, который продолжает преподавать в украинском вузе, — и не трогают её только в силу масштабной поддержки… украинского студенчества!
Передо мной даже не стоял вопрос, возможно ли принять Евгению Бильченко в качестве нашего сотоварища — по общей Родине, по русскому слову, по общей истории. Конечно да. Это очень важный и нужный для всех нас — русских и украинцев — человек.
В конце концов, Гражданская война в России, начавшаяся сто лет назад, завершилась в том числе потому, что оставшиеся жить на нашей земле нашли в себе силы простить и принять противников: если бы стояла цель убить всех петлюровцев, белоказаков, белых офицеров, чеченских сепаратистов, басмачей, сибирских партизан, зелёных, эсеров, анархистов и поголовно тех, кто помогал им, — в России вообще не осталось бы населения. В какой-то момент надо останавливаться. Лучше остановиться как можно раньше. Мне казалось, что в России это очевидно всем.
Тем более пример Бильченко поучителен и в том случае, когда заходит речь о вышеупомянутом Андрее Макаревиче, или, скажем, о Ксении Собчак, или о режиссёре Виктюке, а также о многих и многих иных — тех, которым сегодня предоставлены федеральные эфиры, невзирая на то что все они, как и в 2014 году, находятся примерно в той же точке, где находилась тогда Бильченко. Только, в отличие от неё, разглядеть в конфликте на юге-востоке Украины гражданскую войну эти люди патологически не в состоянии.
На Донбассе, где я живу и служу в боевом подразделении, случаи перехода даже не волонтёров, как Бильченко, а военнослужащих украинской армии на сторону ополчения исчисляются сотнями. Сменивших фронт на противоположный, конечно же, проверяют спецслужбы — но большинство по итогам остаются в строю. В нашем строю.
Несколько раз переходили офицеры ВСУ, принимавшие участие в боях против ополчения, то есть отдававшие приказы, убивавшие. И тем не менее теперь они с нами. Это нормально — так делали красные командиры, когда приняли — причём именно в те дни и месяцы, когда конфликт происходил на территории в том числе Украины, — десятки тысяч белых офицеров в свою ряды. И поэтому победили.
Но, к величайшему моему удивлению, отдельные российские патриоты, тылового, как правило, толка (за редчайшими исключениями, о которых сегодня не будем вести речь), решили атаковать именно Бильченко.
Мы не будем обсуждать лёгкое брожение в сетях: там всегда хватает скептиков, которые в любой ситуации святее Папы Римского.
Нет, ситуация куда печальнее.
В руки к нам попал активно распространяемый в определённых, с позволения сказать, патриотических российских кругах документ, который должны заполнить (и уже заполняют!) наши ретивцы — так ни разу и не добравшиеся в Луганск или Донецк за три с половиной года, зато отлично воюющие непосредственно в России.
Вот этот документ.
«Уважаемый (здесь необходимо вписать руководителя соответствующего органа)!
Из средств массовой информации мне стало известно о том, что в городе (указать регион) периодически проводится сбор средств на деятельность экстремистской организации „Правый сектор“, запрещённой в России 17.11.2014 года Верховным судом РФ по иску Генеральной прокуратуры.
Сбор средств на деятельность указанной экстремистской организации проводится под видом „мастер-классов“, „творческих вечеров“ и т. д.
Судя по информации, размещённой в открытом доступе в интернете, последняя подобная акция проходила (число, время) по адресу (указать адрес). Привожу ссылки на мероприятие (пример, указать своё).
Денежные средства собирает некая гражданка Украины Бильченко Евгения Витальевна 04.10.1980 года рождения, уроженка г. Киев.
Далее денежные средства передаются в экстремистскую организацию. Так, например, из страницы в ЖЖ можно узнать, что Бильченко Е.В. непосредственно передавала деньги одному из командующих артиллерией экстремистской организации „Правый сектор“*.
В интернете большое количество роликов, где указанная Бильченко Е.В. выступает в поддержку „майдана“, экстремистских организаций антироссийской направленности.
На основании изложенного прошу Прокуратуру (указать регион) пресечь сбор средств на деятельность экстремистских организаций со стороны Е. В. Бильченко и направить обращения в соответствующие службы (МВД, ФСБ и т. д.) по закрытию въезда на территорию РФ Е. В. Бильченко».
Кому, скажите, это могло придти в голову?
Давайте я сделаю предположение. Изначальная инициатива может исходить от людей симпатизирующих и «майдану», и «Правому сектору», и нынешнему Киеву. А исполняют всё это, простите, обычные дураки на местах — таких, увы, хватает.
Перед нами элементарная двухходовка: руками русских спецслужб и неразумных патриотов раз и навсегда отучить украинцев, разочаровавшихся в «майдане», доверять России как таковой.
В Россию нельзя принести вину: Россия сожрёт и выплюнет — вот что надо доказать украинцам, которые желают вслед за Бильченко поднять свой голос против случившегося с их страной.
Я написал Жене, показал ей трафарет письма, спросил у неё, что она думает обо всём этом.
Она ответила коротко: «Я не понимаю, есть ли у них крыша. И, если честно, они доводят до суицида. Мне бы только сейчас додержаться на грани разума и додержать своих людей. Я соскальзываю».
В общем, что я хочу сказать?
Дорогие российские спецслужбы!
Когда к вам в очередной раз попадёт письмо подобного содержания, я вам рекомендую найти концы и выяснить, кто всё-таки является не разносчиком, а непосредственным инициатором этой рассылки. Готов забиться с вами на бутылку коньяка, что три года назад те же самые люди переправляли из России в помощь «Правому сектору» бритоголовых малоумков, решивших повоевать против Донбасса во славу белой расы.
Надо бы на этих инициаторов посмотреть. Много любопытного можно обнаружить не только в их прошлом, но и в их планах на будущее.
Между тем опыт Евгении Бильченко крайне необходим всем нам — здесь и сегодня.
«Нужна ли мне в России революция? — пишет она. — Нет. Мне кажется, её народ не хочет искренно — под вот этими навальными вождями. Я это вижу — и грех идти против народа. Вы скажете: иду ли я против своего народа, отвергая ценности нации? Нет, потому что мой народ разделён: одна часть — за нацию, вторая — за старые связи с Россией. На всю поверхность одно одеяло не натянешь.
Что сейчас? Сейчас меня сольют: либо Россия руками Украины, загнав меня под скамейку, либо Украина руками России, которая была и есть для меня родная. Родная метафизически, по религии, литературе и духу, как Украина родная по крови и душе.
В общем, почему я готова рискнуть жизнью и безопасностью: я их люблю одинаково. Мои бедные мёртвые матушки. И больше мне нечего сказать. Я даже плакать не могу. Даже думать больно. Вот как-то так. Ребята из Питера и Москвы, с кем гладили кошек и жили в два сердца, меня сливают. Просто убивают. Я буду драться до конца лбом о глухую стенку: разобьётся — значит, так и будет».
Или почти о том же, но в её стихах:
Когда уже нет слов,
Иду в магазин за едой…
Навстречу двор — нищий, худой
И вещий: Иван Богослов.
Ни ямб, ни хорей. Верлибром
Скулю, как подбитый пёс.
Либо в кабак, либо
В храм, либо под откос…
…И в самый последний миг
Перед вселенской ночью
Смутно вспомнить, что есть мир,
Который тебя хочет…
Хочет — убить? Хочет — услышать?
«Правый сектор» — украинское объединение радикальных националистических организаций, признанное экстремистским и запрещённое на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).
Источник