28.11.2017 - 12:00

Спецкор «КП.ру» Дмитрий Стешин отправился в Тюмень и Сургут — разобраться, насколько верны слухи и страхи, что нефтегазовые регионы России подминают под себя приезжие.

Судя по тому, что в Тюмени начали строить крупнейший в Сибири миграционный центр, процесс переселения народов здесь зашел слишком далеко. Только с января по июнь этого года в Тюмени и Ханты-Мансийске на миграционный учет встали 191 тысяча мигрантов.

И в прошлые годы заезжало не меньше — по 120–170 тысяч. При общей численности населения области с Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким автономными округами в 3,5 миллиона человек местные уже должны перестать встречаться на улицах.

А сколько мигрантов заехало самоходом, не знает никто. Кто-то говорит: «столько же» или «умножьте число легальных на два». С юга область граничит с Казахстаном — именно через него в Россию на самом дешевом железнодорожном транспорте и списанных автобусах и заезжают жители среднеазиатских республик.

Как водится, центр загнали в самую глушь пригородных промзон, за реку Туру, и нашли мы его, лишь следуя телефонным указаниям самого начальника.

Десятки запаркованных такси, ларьки с шавермой и магазинчики, легкая суета. Директор центра Валерий Калалб горд за свое детище и во всем равняется на миграционный центр в подмосковном Сахарове.

— Мы еще гостиницу или хостел здесь построим, — озабоченно говорит директор. — Чтобы человек не болтался по левым адресам, а сразу сюда ехал и оформлялся. За мигрантами же охотятся буквально сразу как они въезжают.

— Кто?

— Структуры, которые сложились: «здесь дай», «здесь заплати», «мы тебе все сделаем». Это порождает хаос и криминал. Буквально, если с порога мигрант начинает вписываться в какие-то серые схемы с документами, какое отношение к стране, в которую он приехал, у него возникает?

— Я знаю, что такие миграционные центры стали строить по всей стране. Может, все идет к визовому режиму?

— Это все на уровне разговоров. Мы просто комплексно решаем проблему. Понимаете, они когда легализуются, у них мировоззрение меняется.

— Валерий Викторович, а вы видите конечность этого процесса или к нам в итоге вся Средняя Азия переедет?

— Нет, но мы же не до такой степени альтруисты!

На самом деле альтруисты. Мы косвенно спонсируем нежелание и невозможность республик Средней Азии платить нормальные зарплаты госслужащим. Я в этом убедился первый раз в начале 2000-х годов, когда обнаружил, что два номера «Комсомолки» и журнальчик на главпочтамте Душанбе равны по стоимости месячной зарплате таджикского бюджетника.

И второй раз мне это подтвердили в Тюмени, общественница из киргизской диаспоры Каназада Сманова. Оказывается, в частном бизнесе и в торговле разницы в зарплатах между Тюменью и Бишкеком практически нет:

— Очень мало платят на государственной службе. Вот врачи — ставка 15 тысяч рублей. В других местах еще меньше. Мне пишут: «Дорогая, помоги устроиться, не могу детям образование дать».

Если государственные зарплаты поднимутся, то и смысла куда-то ехать не будет. Но в ближайшее время такого не будет, нет на это никаких надежд.

Так что, скорее всего, переедут многие. С каждым новым мигрантом или переселенцем у как бы независимого государства Средей Азии сокращается налоговая база, все меньше остается трудоспособных людей.

Читайте также: «Таёжный халифат»: опасны ли мигранты в Сибири?

Чем все это закончится, догадаться несложно. Скорее всего, эти выморочные земли заберет Китай. А нам останется обширная исламская умма людей без родины, с чужой культурой и вирусом религиозного экстремизма.

«Шайтан зашел»

— Шайтан зашел с мигрантами, — дипломатично говорит мне татарин Ильдар Зиганшин, муфтий Центрального духовного управления мусульман. Пастырь, в свое время жестко сцепившийся с местными ваххабитами и «хизб ут-тахрировцами».

— Сначала шайтан завелся в Узбекистане, где ОНИ пошли против своего муфтия. Первый раскол в 1989 году там случился, потом перекочевал на Северный Кавказ. А потом и к нам пришло. Сейчас везде уже прет Кавказ, помяните мое слово — будут еще и татарских муфтиев выдавливать.

— А мигранты не будут выдавливать?

Муфтий смеется. Он вообще очень веселый, хороший и добрый.

— Вот я смотрю на узбеков и таджиков… Знаете, есть такое понятие «баракат» — везение. Без везения ничего не получается. Вот узбек или таджик не пьет — бараката нет. А татарину и русскому стоит пить бросить, сразу баракат приходит.

Вот Тюменскую область кто поднимал? Весь СССР — «Узбекжилстрой», «Таджикнефть». И среди них путных людей хватало. А сейчас же едет сброд, который ТАМ на работу устроиться не может.

Или наши не могут нужные кадры ТАМ подбирать? Зачем это делать здесь по факту их приезда? Лукавому выгодно отправлять людей в Россию именно так. Потом для массовки они же нам нужны в мечети?

— Мне уже сказали, что в области мечети на 60–70% заполнены мигрантами.

— В Москве так же. В Ханты-Мансийске еще хуже. Потому что тут, на юге области, татары все-таки коренные жители, мы были здесь всегда.

— Стабилизируете обстановку…

— Ага. А в Ханты-Мансийск пришли-приехали все. Но татары и башкиры в основном на месторождениях, утром уехали, через две недели приехали. И захотели бы они прийти в мечеть, да не могут. Некогда. А кто остается в городе? Узбек-таджик-маджик и братья с Кавказа.

Мы разговариваем с Ильдаром-хазратом в жилой части его мечети, сложенной из вековых бревен. Говорят, по архитектурному облику эта мечеть похожа на православную часовню над Ганиной Ямой — местом расстрела царской семьи. Вполне может быть. Зиганшин — монархист, в душе по крайней мере.

Русские уезжают, остаются «спящие»

Буквально за час до отлета в Сургут мне удалось встретиться с оперативником ФСБ (назовем его Олегом), который в свое время занимался разветвленной сетью ячеек «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами».

Действовали они по всему региону — от границ с Казахстаном до последних обжитых территорий на севере области.

— «Хизбы» страшнее ваххабитов, — убеждает меня Олег. — Это структура политическая, и задачи у них политические. Режим, если так можно выразиться, у них вольнее — где-то даже наркотики можно употреблять.

— Вы же их вроде ликвидировали?

Олег машет рукой:

— Я уверен, они до сих пор работают, только пока не светятся. Лидером был Сайбаталов Мурат, он уже вышел из заключения. У них конспирация была хорошо построена, в открытую ничего не делали, не общались и не встречались.

Все разбиты на пятерки — если кого взяли, с ним сразу общение прекращали. И задачи у них были серьезные: «проникать в органы госвласти и в аппарат нефтехима».

— В 2013-м я был в Новом Уренгое, когда его пытались закрыть от мигрантов. Беседовал с силовиками. И услышал от них такую странную фразу: «Ну да, у нас есть Старая мечеть, ваххабитская, их там тысяча человек, закрыть ее не можем, где мы их потом ловить будем». Это здравая позиция?

— Я так понимаю, это были сотрудники МВД? Это их принцип работы. У нас ФСБ тоже пытаются превратить, мое мнение, в структуру, которая, грубо говоря, работает на палку, на сиюминутный результат. Это неверно.

Спецслужба должна работать на упреждение. Не можешь локализовать — возглавь, принцип работы к этому сводится.

Читайте также: «И здесь наведем порядок»: россияне столкнулись с проукраинскими активистами в Праге (ВИДЕО 18+)

А Сибирский регион в ближайшее время будут раскачивать с помощью «исламского фактора», и раскачивать очень серьезно. Особенно на фоне национальных претензий со стороны сибирских татар и миграции из исламских стран. Звоночки видны невооруженным глазом.

— Что для вас звоночки?

— Вот есть тут служба судебных приставов — это уже на 80% мусульманские нации. Или просто тупо зайдите в прокуратуру — почитайте фамилии и имена-отчества на табличках на дверях кабинетов…

По моей информации, местные сотрудники прокуратуры, русские, русскоязычные, сейчас выезжают в соседние регионы — Новосибирск, Курган, Омск, чтобы просто доработать спокойно до пенсии. Дальше.

Я анализировал ситуацию с полицией, там во многом та же ситуация. И я очень хорошо помню слова лидеров «Хизб ут-Тахрир» об инфильтрации в органы власти. Ну если сестра этого «хизб ут-тахрировца» Сайбаталова работает судьей. Нормально?

Но вообще тенденция такая — они двигаются дальше, вширь. И сверхзадача у них уже не Тюменский халифат, а вообще Западно-Сибирский. Им нужен и Казахстан в том числе, и частично Башкирия, и Татарстан.

— С кем я только здесь не говорил без диктофона — люди заявляли: есть этнический перекос в управленческих и силовых структурах, и нужно действовать так, как советская власть, — жестко регулировать представительство этнических групп, по справедливости. Пропорционально численности. И тогда все наладится. Что делать?

— Не знаю. У меня нет алгоритма. Только рассуждения. Вы поезжайте в Сургут, может, там чего и придумаете — со свежим-то взглядом…

Как проходила экспансия

Ваххабитская вольница

Все, с кем я встречался в Тюмени, пытались спровадить меня дальше на север. Одни по доброте, другие по злому умыслу. Рекомендовали, например, съездить в Тобольск, где в образцовом городке проживают целых 14 тысяч мигрантов — строят огромный нефтехимический завод.

— Мне ребята-газовики как-то сказали страшную вещь: «Достаточно рвануть газопровод в одном месте, и пойдет цепная реакция — станут рваться компрессорные, ремонт системы займет не один год».

Думаете, ЭТИ не понимают таких тонкостей? — пугал меня тюменский религиовед Виктор Петров. И я реально пугался. Представляя тысячи километров беззащитных труб, рассекающих ханты-мансийскую тундру.

Виктор Петров и сложил для меня из разрозненных фишек картину под названием «экспансия религиозных исламских экстремистов в Сибирь». Сначала сюда пришли суфии (проповедники традиционного ислама) и смогли осесть, закрепиться, породниться с сибиряками и оставить после себя почитаемые могилы суфийских шейхов.

Но это был наш ислам, «родной», татарский. Люди стали заезжать в регион и из мест, где традиционно исповедовали ислам — Азербайджан или Чечня, нефтеносные республики.

— И люди-то приезжали не простые. В Узбекистане и Азербайджане, да в том же Дагестане ваххабитов, «хизб ут-тахрировцев» всегда контролировали очень жестко. А здесь им было привольно. Дальше от присмотра.

Наши местные татары могли прочесть Коран на арабском? Нет. На русском прочесть за счастье! И тут приезжают люди с подвешенными языками, знающие Коран наизусть. Сразу — авторитеты! Богословы!

Коренные мусульмане пытались как-то соорганизоваться в духовные управления, но их достаточно быстро и умело раскололи и стравили между собой — со стрельбой, убийствами и мордобоем. С конфликтами между стариками и молодыми.

Читайте также: Кровавый провал ВСУ: Десятки убитых и раненых! — украинские «волонтёры» слили данные о потерях при атаке на Донбассе (ФОТО)

Из Средней Азии пошла, как ее называют местные сведущие люди, «массовка», толпы мигрантов, которым зачастую и некуда было идти, кроме как в мечети. А вот татары в мечети эти перестали ходить — «ночлежкой пахнет». Пазл сложился, ситуация дозрела к середине первого десятилетия XXI века.

Тогда и была вброшена первый раз идея «Тюменского» или «Сибирского халифата». Эта идея основывается на том, что эти земли — «земли мусульман со всем их содержимым». И основная их задача на этом этапе — нестабильный регион с использованием исламского фактора.

— Власти это понимают?

— Вообще да. У нас был принят закон об ограничении деятельности миссионеров на территории области. Если приезжал проповедник, с ним говорили так: «Выйдет за порог мечети, будет наказан по закону».

Наказание чисто административное, но для проведения любого публичного мероприятия нужно собрать кучу бумаг. В том числе и направление от организации, которая его сюда направила.

— От «Хизб ут-Тахрир»* например!

— Да (смеется), но, как правило, арабы въезжали сюда по туристическим и бизнес-визам.

*Запрещенная в РФ террористическая организация.