ГЛУШЕНКОВ Григорий
Все курсы древнерусской истории построены по лекалу «Повести временных лет». Монах Киево-Печерской лавры, известный как Нестор Летописец, написал картину национального прошлого, которой мы руководствуемся с тех пор вот уже почти тысячу лет. Нестора называют патриархом отечественной исторической науки и русским Геродотом. Его роль в самосознании трёх русских народов трудно переоценить. Неспроста на Украине 9 ноября — день памяти преподобного Нестора — считается Днём украинского языка и письменности.
Конечно, сам Нестор Летописец, появись он сейчас среди нас, был бы очень удивлён, узнав, что он говорил и писал на украинском языке — в его эпоху такого слова попросту не существовало. Тем не менее, язык знаменитого печерского инока был несомненным предком современного украинского языка — в той же самой степени, в какой служит предком современных русского и белорусского. Поэтому нет нужды спорить, кто из языков-«детей» больше похож на «отца», кто унаследовал «папину фамилию», а кто «взял новую»: в любом случае в праве на почитание родителей все дети равны. Так же, как равны русские, белорусы и украинцы в почитании преподобного Нестора.
Поводом для споров может послужить другое явление. На волне пересмотра истории украинские учёные поставили под сомнение саму историческую картину, содержащуюся в «Повести временных лет». Весьма известный специалист по летописной истории Киевской Руси Пётр Толочко ещё в 2015 году заявил, что к творению преподобного Нестора надо относиться как к легенде, и ни в коей мере не воспринимать «Повесть…» как историческое свидетельство. Согласно Толочко, это лишь один из многих мифов о происхождении, возникавших у разных народов — вроде римской Энеиды или японского сказания об Изанами и Изанаги. К сожалению, таким заявлением, вроде бы призванным бороться с антинаучными мифами, расчищается площадка для необузданного мифотворчества, которое всегда расцветает пышным цветом там, где удаётся поколебать устойчивую картину мира.
Вряд ли кто-то сегодня воспринимает «Повесть временных лет» как архивный документ,- во время его создания документальная точность была невозможной. Это по большей части сборник устных преданий, передававшихся из поколение в поколение, и лишь частично и периодически записываемых для памяти. Не подлежит сомнению, что историческая линия «Повести…» подлежит уточнению методами современной науки, и в определённых фрагментах может быть пересмотрена радикально. Но это ни в коей мере не является основанием для отрицания исторической ценности трудов преподобного Нестора. Тем паче, что все основные, узловые моменты повествования подтверждаются при перекрёстных исследованиях.
То, что в рождении Руси сыграли свою роль варяги, подтверждается и многочисленными находками скандинавских артефактов в древнерусских городах, и обилием скандинавских имён в византийских хрониках о русских походах на Царьград.
То, что эти варяги не были завоевателями и господами древних славян, а играли договорную, приглашённую роль, были фактически вынуждены подстраиваться к культуре и нравам коренного населения — подтверждается практически полным отсутствием скандинавских элементов в русском языке.
Немецкими хрониками подтверждается отказ киевлян от миссии Адальберта, — этот факт в «Повести…» напоминает католическим миссионерам князь Владимир: «отцы наши не приняли Вас».
Трудно отрицать и то огромное, возможно — решающее значение эстетического фактора при выборе веры, о котором свидетельствует преподобный Нестор, описывая разговор Владимира с вернувшимися из православного Царьграда паломниками: «Не знаем, на небе были или на земли…» То, что православные храмы Константинополя производили неизгладимое впечатление на посетителей византийской столицы, повторяют очень многие средневековые пилигримы в своих путевых записках.
Было бы наивным искать педантичную документалистику в произведениях той далёкой эпохи, когда чуть ли не единственным хранилищем данных о прошлом выступала живая коллективная память, а границы между реальностью и вымыслом были гораздо более размытыми, чем сегодня. И всё же множество археологических находок, исследования уцелевших фундаментов или сохранившихся домонгольских храмов, сопоставление письменных свидетельств с «каменными летописями» в целом укладываются в картину древнерусского прошлого, нарисованную Нестором Летописцем. Это позволяет нам высоко оценить взыскательный ум автора или, точнее говоря, главного редактора «Повести временных лет», сумевшего критически оценить собранный до него массив сведений и создать на очень зыбком фундаменте вполне достоверное представление о былых веках.
Представление о начальном этапе русской истории, созданное благодаря преподобному Нестору, нуждается не в ревизии, не в потрясении до основания, а в совершенствовании, апгрейде, развитии.