ПОЛЕВОЙ Андрей
Тема ядерного разоружения в последнее время получила «второе дыхание» — на фоне уже регулярных ядерных испытаний Северной Кореи, которые создают совершенно новую региональную картину геополитики. И, судя по болезненной реакции США, есть серьёзная заявка на глобальное переформатирование баланса сил.
Опасения имеют рациональное зерно. Риторика политического руководства не относится к категории голубиных, а агрессивный оратор с ядерной бомбой по определению вызывает опасения. В первую очередь, у ближайших соседей, для удара по которым можно обойтись и не самыми совершенными средствами доставки. А также у тех, кто долгие годы как мог измывался над стратегически более слабым соперником, не имеющим инструментов для эффективного ответа.
Понятно, что эти два типа опасений имеют концептуальное различие. Южная Корея по отношению к КНДР ощущает свою уже критическую уязвимость: по всем расчётам, в случае военного конфликта Северной и Южной Корей северяне, скорее всего, де-факто победят и без ядерного оружия, нанеся неприемлемый ущерб противнику, а уж с ядерным оружием и подавно.
Государствам, с которыми у КНДР нет чреватых войной противоречий, тоже не очень спокойно — по-крайней мере, у тех, кто находится на линии вероятного обмена удара ракетами со специальными боевыми частями.
Опасения США имеют иной характер — это страх гипотетического возмездия. Одно дело, пугать слабую в экономическом плане страну, чьи системы вооружений в лучшем случае остались в 80-х. Совсем другое — страну со слабой экономикой и несовременной армией, зато с ядерной бомбой и, в принципе, психологической готовностью её применить — куда уж она там долетит, сообразно техническим характеристикам ракеты-носителя.
Эта ситуация по понятным причинам никого не радует, и даёт почву для дискуссий — разве пример Северной Кореи не убеждает в том, что надо сокращать, а в идеале и запрещать владение ядерным оружием?
Ответ на этот вопрос может звучать несколько фрондёрски — нужно, но не линейно, не сейчас, и не в рамках отдельного процесса.
Самый очевидный пример — Россия 90-х. Именно ядерное оружие стало тем последним фактором, который сдержал вполне реальную угрозу оккупации обширных регионов, а то и всей страны. Не зря же одним из самых популярных месседжей, которыми оперировала либеральная печать, было требование «передачи ядерного арсенала России под контроль мирового сообщества».
Допустим, вся планета отказалась от ядерного оружия. Вполне логично, что в этой системе баланса сил неодолимое преимущество получат страны, сильные в экономике, способные на содержание современной армии, и её применение. А уж тем более — если несколько таких стран объединены в военно-политический блок, стратегически превосходя в ресурсах любого потенциального противника-одиночку.
Большинство слабейших государств покорится новому порядку. Но несогласные будут вынуждены изыскивать иные, асимметричные средства сопротивления.
Самая простая форма такового — терроризм. Что в ограниченном масштабе мы можем наблюдать и сейчас.
При этом террористическая война демонстрирует такие вещи, как: изобретение нетривиальных средств поражения, направленность на самые легкодоступные группы населения и объекты инфраструктуры.
Как показывает практика, использование грузовика на людной улице (даже без груза взрывчатки и шрапнели) по своему поражающему эффекту часто сравнимо с залпом РСЗО. А теракт с грузовиком намного легче направить против беззащитных людей, чем против военной базы.
В случае, когда речь идёт о государствах, способных быть более-менее равными противниками в сфере обычных вооружений, если отношения между ними напряжены, сам по себе запускается поиск вариантов получения превосходства. Или сохранения своей безопасности, зависит от точки зрения.
За вычетом ядерного оружия, пространство для поиска оказывается либо в сфере нарушения конвенций (разработка химического или бактериологического оружия), либо за счёт новых идей. Например, генетического оружия, развития технологий влияния на психику — одним словом, всё то, что может называться «оружием на новых физических принципах».
Справедливости ради — разработки не-ядерного супероружия ведутся и сейчас. Чему лишним свидетельством признание Пентагона, развернувшего широкую деятельность по сбору биоматериалов «русской и европеоидной рас». Процесс получения рабочих образцов такого оружия достаточно продолжителен, так как на планете вообще крайне мало «чистых» с точки зрения генетики рас. И применение некоего вируса, избирательно поражающего носителей конкретных генов-маркеров неизбежно приведёт к обширным поражениям в слоях человечества, напрямую к вражеским не относящихся.
Поэтому такие исследования остаются в категории факультативов — существующий ядерный статус-кво позволяет реализовать функцию взаимного стратегического сдерживания средствами, побочные следствия которых более прогнозируемы. Если поражающие факторы ядерного взрыва в целом понятны и предсказуемы, то теории применения генетического оружия не существует даже в приблизительном виде.
Параметры ядерного Апокалипсиса в случае глобальной ядерной войны ужасны, но понятны. Как будет протекать, и чем закончится генетический конфликт супердержав — непонятно вообще. А это значит, что в качестве средства сдерживания — гарантии взаимного уничтожения или нанесения неприемлемого ущерба — в ситуации всеобщей денуклеаризации придётся использовать средство, чьи поражающие эффекты непонятны как по масштабу, так и по конкретным проявлениям.
Что, разумеется, не может укрепить глобальную стабильность.
В настоящий момент, ядерное оружие оказывается наименьшим злом из возможных. Во всяком случае, оно пока успешно сохраняет человечество от конфликтов, по форме и охвату сравнимых со Второй мировой войной, в этом смысле безусловно выполняя роль стабилизирующего фактора.
В обозримой перспективе, эту нишу нельзя заполнить какой-либо альтернативой. И хотя ситуация складывается достаточно парадоксальная — нельзя допускать распространения «ядерного статуса» на широкий круг государств, при том «ядерным» странам нельзя отказываться от уже существующего ЯО — на этом парадоксе и будет в обозримой перспективе держаться глобальная военная стабильность. А точнее — от ядерного оружия можно отказаться, когда будет гарантировано неприменение военно-экономических средств сильнейших против слабейших. Что вряд ли можно предсказать с точностью хотя бы до десятилетия.