БАБИЦКИЙ Андрей
В Донецке вопрос о перемирии, похоже, считают не слишком осмысленным, и ответ на него за три с лишним года не просто устоялся, а отлился в формулу безоговорочного отрицания: «Никакого перемирия нет и быть не может». Говорящие это подразумевают, что режим прекращения огня, о котором время от времени договариваются в Минске представители контактной группы, украинские военные нарушают с такой же фатальной непреложностью, с какой восходит и заходит солнце.
Министерство обороны ДНР регулярно публикует сводки обстрелов территории республики с украинских позиций, самая свежая — за 24 октября. Неизменный спикер военного ведомства Эдуард Басурин сообщил журналистам, что зафиксировано 23 случая применения ВСУ миномётов, БМП, гранатомётов и стрелкового оружия. Были обстреляны сёла Безыменное, Саханка на мариупольском направлении и Доломитное на горловском. В общей сложности обстрелу подверглись 12 населённых пунктов. По данным представителя ДНР в Совместном центре по контролю и координации режима прекращения огня Руслана Якубова, общее количество применённых ВСУ боеприпасов по территории республики составило 368 единиц.
По этим сухим цифрам людям, далёким от войны, довольно сложно себе представить, что же происходит на самом деле: лупят ли военнослужащие украинской армии в белый свет, как в копеечку, или продолжающиеся обстрелы являются элементом некой стратегии боевых действий. На самом деле, здесь задействовано множество факторов, и в большинстве случаев стрельба и локальные попытки прорыва становятся следствием отсутствия контроля за действиями отдельных подразделений ВСУ и минимальной заинтересованности военного командования в соблюдении режима прекращения огня. Например, территориальные нацистские батальоны, которых немало на линии фронта, действуют в значительной степени автономно и легко идут на нарушение приказа: для них обстрелы вражеской территории — это и забава, и желание раскачать ситуацию. Они уверены, что усмирять Донбасс посредством военной силы необходимо, а генералы и политики лишь мешают истинным патриотам расправиться с сепаратистами.
В самом Донецке близость войны ощущают далеко не все. В центральных районах города она напоминает о себе лишь далёкими глухими разрывами. Канонаду можно услышать не каждый вечер, а с перерывами в один или даже в несколько дней. Киевский район, на долю которого в 2014–2016 годах выпали наибольшие тяготы, сейчас живёт относительно спокойно. Тихо здесь с того момента, когда подразделениям ДНР удалось освободить аэропорт и отодвинуть противника километра на полтора-два. А вот посёлок Трудовские Петровского района, расположенный на юго-западной окраине города и примыкающий к линии фронта, и сегодня каждый вечер становится полигоном для украинской артиллерии. Множество жителей выехали из Трудовских — кто-то потому, что лишился крова, другие не желали искушать судьбу, но тысячи людей, большинство из которых — старики, женщины и дети, как наименее мобильные категории населения, продолжают жить в зоне непрекращающихся обстрелов.
Одной из самых горячих точек на горловском направлении остаётся посёлок Зайцево, по которому украинская артиллерия также наносит постоянные удары. В августе люди с различными ранениями оттуда поступали в горловскую городскую больницу почти ежедневно, всего за месяц с небольшим здесь было разрушено около 60 домов, а совсем недавно, 9 октября, здесь в собственном дворе в результате взрыва артиллерийского снаряда погиб Виктор Дергай — отец троих детей. Дети, к счастью, не пострадали. В Зайцеве, как и в Трудовских, продолжают жить люди.
Да, сегодняшнюю ситуацию сложно сравнить с ситуацией прошлых лет, когда снаряды и мины залетали и в центр Донецка, а грохот разрывов не смолкал ни днём, ни ночью на протяжении месяцев. В 2014 году я жил на улице Молодых Шахтёров, нижняя часть которой и по сей день отмечена следами многочисленных попаданий. Когда снаряд или мина взрывались неподалёку, казалось, что вот-вот дверь или окна вынесет ударная волна. Я помню старушку, которая два раза в день в одно и тоже время выводила на прогулку независимо от того, шёл обстрел или нет, йоркширского терьера. Крохотная собака, если слышала звук разрыва, припадала от страха на задние лапы и теряла способность передвигаться. Её хозяйка терпеливо ждала, когда к питомице вернётся самообладание, и через несколько минут после этого они продолжали свою странную прогулку по абсолютно пустому, вымершему двору многоэтажки.
Минские договорённости дали возможность отработать механизм торможения, позволивший локализовать огонь и снизить его интенсивность. Нынешнее, как его называют, «школьное перемирие», вступившее в силу в конце августа, перед самым началом учебного года, конечно, нарушается украинской стороной, но 23 обстрела в сутки — это не несколько сотен в сутки, которые фиксировались летом. Конечно, и это перемирие подойдёт к концу, как это случается каждый раз. С течением времени ВСУ наращивают плотность и интенсивность огня, в какой-то момент на позиции защитников ДНР приходит приказ открывать ответный, ныне запрещённый под страхом уголовного наказания, — и тогда фронт вновь начинает жить в условиях непрекращающегося обмена ударами. И так до следующего перемирия.
Тем не менее паузы, о которых удаётся договориться в Минске, пусть и длящиеся не слишком долго, позволили республиканским властям переключить внимание с проблем, связанных с обороной, на гражданский сектор. Именно за счёт этого в ДНР удалось запустить институты, обеспечивающие порядок, безопасность, снабжение, частично — промышленное производство. Война стала постоянным обременением, но жить в её условиях граждане научились, хотя едва ли привыкли.

Источник