Светлана Алексиевич в своем скандальном интервью не сказала ничего нового. Она лишь обобщила то, что они думают о России и русских. Иначе им думать запрещено. А кто-то уже и не способен. «Они» — это, к слову, из формулировок самой Алексиевич.

Подчеркну, я с колоссальным уважением отношусь к книгам Светланы Александровны Алексиевич, однако когда она начинает обличать цензуру, российскую угрозу, милитаризм и тому подобные штампы, то говорит как раз-таки в полном соответствии с ними. Это странное навязчивое желание заявлять об одних и тех же вещах по-разному, в зависимости от того, кто их совершил.

Да, в братоубийственной войне априори нет и не может быть ничего хорошего — это самое чудовищное из того, что в принципе существует. Но почему, говоря о Донбассе, Светлана Александровна забывает о том, как поступали с русскими в Украине на протяжении 20 с лишним лет? Разве их не украинизировали? Не закрывали школы? Не переписывали историю?

И разве не это стало глобальной причиной того, что на Евромайдане агрессивные люди кричали и прыгали с откровенно русофобскими лозунгами? И разве не после Евромайдана украинские депутаты первым своим решением посчитали нужным фактически запретить русский язык?

По мнению Алексиевич, «революция достоинства» была вызвана тем, что люди «устали так жить». Да, устали — и, действительно, хватало и коррупции, и беспредела, но разве всего этого нет сейчас?

Или в Украине стало меньше коррупции и больше работы? Простые люди начали лучше жить? Нет, конечно. Но об этом Алексиевич молчит.

Подобные вопросы можно было бы задавать долго, и скорее всего, они так и останутся риторическими, но все это, так или иначе, касается одного системообразующего понятия — правды. А вот ее Светлана Алексиевич, как писатель, общественный деятель, Нобелевский лауреат, обязана отстаивать. И, прежде всего, в вопросах слова.

Видим ли мы его свободу сейчас в Украине, когда систематически уничтожаются неугодные СМИ? Например, только что мы стали свидетелями того, как издание «Страна.ua» закрывается на основании странных обвинений, без каких-либо процессуальных решений, а нардепы и общественные деятели радостно подвывают, что уничтожено еще одно «сепарское издание». Это такая свобода слова? И можно ли было представить подобное при «диктаторе» Викторе Януковиче?

Но более всего меня возмутили в интервью Алексиевич ее размышления об убийстве Олеся Бузины. Надо сказать, что издание моей книги «Дневник русского украинца» было во многом вдохновлено Олесем. За день до его убийства я написал ему письмо относительно нашего сотрудничества. А потом его убили. И здесь не может быть никаких трактовок и оправданий.

Потому что Олеся убили за правду.

Незадолго до гибели Бузина писал с отсылкой к Булгакову: «Я писатель, а задача писателя — говорить правду. Делать это легко и приятно».

Как мы увидели позднее — нелегко, но это необходимо. В том числе и для самой Алексиевич.

Она живописует ужасы братоубийственной войны, но разве не против них выступал Олесь Бузина? Разве не он был одним из немногих, кто говорил о единстве, братстве народов России и Украине? Я был с ним не на одной телепередаче, и в Украине Олесь говорил добрые слова о России, а в России — об Украине. Это был не просто смелый поступок честного человека, но миротворческая миссия патриота.

Да, он был патриотом, искренним, преданным патриотом двух стран. И вот за это его убили.

Неужели не понимает этого Алексиевич?

Ведь убили не сепаратиста, а почвенника, не предателя, но патриота. И главное — стреляли в человека, который был одним из немногих связующих звеньев между украинским и русским народами. Нужно было иметь колоссальную смелость, чтобы говорить так о России в Украине, а об Украине в России. И Олесь обладал ею. Достаточно сказать, что говорил он свои слова не из Москвы, Нью-Йорка или Вены, а из Киева. А ведь мог бы уехать, мог построить карьеру в той же России, но Олесь любил свою землю, свою Украину — ту, в которой он родился. И погиб.

Олесь Бузина был истинным украинцем, плоть от плоти своей страны, и украинцы (хотя можно ли их так называть?) убили украинца. Вот почему эта трагедия вызвала столь мощный резонанс. И вот почему дальше началось еще большее мракобесие.

Той Украины, настоящей Украины, больше не стало, ее заменили суррогатом квазирабства, где не осталось ничего подлинного украинского, а за него выдается гротеск, китч, почти карикатурное изображение, вызывающее либо усмешку, либо отторжение.

Можно по-разному относиться и к Евромайдану, и к России, и к творчеству Бузины, но не понимать этого нельзя. Тем более человеку, которому вручили Нобелевскую премию с формулировкой «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».

Читайте также: Хотели быть «неРоссией», а стали ничем

Так разве жизнь и особенно смерть Бузины не есть памятник мужеству и страданию? И разве не важно в Украине сегодня, прежде всего, многоголосие? Но как оно может быть, возможно, если навязывается один язык и одни ценности, и полностью уничтожаются другие? Это не многоголосие — это диктатура и натуральный фашизм, который, по выражению другого Нобелевского лауреата, Альбера Камю, есть презрение.

Слишком много его стало в Украине. Презрения, которое убивает, презрения, которое разрушает — и преодолеть его можно лишь через слово, несущее правду и мир.

К сожалению, я не увидел этого в высказываниях Светланы Алексиевич. Возможно, потому она и забраковала публикацию данного интервью. Так бывает, когда человек не уверен в собственных словах, и где-то внутри краснеет совесть. Я хочу верить, что у Светланы Алексиевич пробудилась именно она.

Платон Беседин, писатель, публицист