В первом туре французских президентских выборов победила партия новоизбранного президента Эммануэля Макрона «Вперед, республика!». Эксперты еще спорят о прогнозе на второй тур, но дискуссия разворачивается в основном вокруг вопроса возьмет ли «Вперед, республика!» 4/5, 3/4 или 2/3 от общего количества мест. Для нашего материала это не принципиально.
Уже ясно, что совершенно неожиданно новая партия нового (не слишком популярного) президента получила поддержку французов (пусть даже проголосовало менее половины избирателей). Фактически Франция, обеспечив президенту поддержку в парламенте и послушное правительство, выдала Макрону карт-бланш на проведение любой политики. Какой она будет?
Макрон выходец из потерпевшей катастрофическое поражение на прошедших выборах Социалистической партии, но не социалист. Его сравнивают с Саркози, который позиционировал себя как неоголлиста. К этому есть основания. Свою партию Макрон определяет как прогрессистскую, не левую и не правую (эксперты называют ее идеологию социал-либеральной). Прогрессизм предполагает проведение социально-экономических реформ под жестким правительственным контролем. Социал-либерализм постулирует активное вмешательство государства в экономику.
Действительно, де Голль тоже дистанцировался от крайних правых и от крайних левых и государство при нем активно вмешивалось в экономические процессы. Правда, де Голль позиционировался еще и как консерватор с точки зрения традиционных ценностей, а также как политик, пытающийся подчинить интересы Европы интересам Франции (которую он мечтал вернуть на лидирующие позиции в мире). Ради решения этой проблемы генерал был склонен к принятию нестандартных политических решений. Что у нас с Макроном в этом отношении?
Макрон уже сделал внешнеполитический ход, которого от него не ожидали. Вместо того чтобы стать послушным исполнителем воли «матушки» Меркель — признанного «матриарха» европейской политики, он внезапно сыграл на опережение и завязал самостоятельные отношения с Владимиром Путиным. При этом позиция Франции, не связанной обязательствами в украинском вопросе, проблемой финансирования гегемонии в ЕС и сложными отношениями с восточноевропейскими лимитрофами, может оказаться хоть достаточно сложной, но все же более конструктивной, чем позиция находящейся в идеологическом и политическом тупике Германии.
Не какой-либо партии, а коалиции, которая изберет Ангелу Меркель канцлером в четвертый раз. Меркель — полная противоположность Макрону. Она выходец из право-консервативных сил (ученица и наследница Коля в ХДС). При этом проводит она лево-либеральную политику, которая до прихода к власти Трампа обеспечивала единство американских и европейских глобалистов.
Итак, мы имеем три варианта выбора выхода из кризисной ситуации, в которую все глубже погружается западный мир.
Радикальное предложение Трампа, жестко рвущего с политикой предшественников, готового как угодно импровизировать, но решить проблему ресурсосбережения в американской внешней политике. Гипотетический «план Трампа» аналогичен плану избежать поражения в войне, который предлагал генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн Гитлеру начиная с февраля 1943 года. Ценой полного обнажения всех второстепенных фронтов и театров военных действий сосредоточить максимум ресурсов на главном направлении, в критической точке. Добиться крупного тактического выигрыша, который приведет к стратегическому пату, после чего вести переговоры об окончании войны вничью.
Это авантюрная политика, но в условиях нарастающего ресурсного дефицита американские элиты не могут предложить ничего лучшего. Альтернатива — ядерный шантаж, с отчетливой угрозой скатывания в третью мировую.
Второй — вариант Макрона. Перед ним не стоит сверхзадача ответственности за весь Запад и даже за весь ЕС. Поэтому пока более мощные политически и экономически союзники (США и Германия) пытаются соединить круглое с холодным и изменить все так, чтобы ничего не менялось (или ничего не менять так, чтобы все переменилось), он пытается медленно, не выходя за рамки общенационального компромисса, без резких движений, изменить политический курс Франции.
Для этого ему нужны союзники. Если внутриполитическую проблему он на первое время решил, получив большинство в парламенте, то к внешнеполитической проблематике он только подступает. Попытка наладить контакты с Путиным — сильный ход, но объективные интересы в ближайшее время будут скорее разъединять Францию и Россию, чем объединять.
Проблема в Германии. Там Меркель пытается остаться на старых глобалистских позициях. Ничего не уступив, переждав тяжкую годину и «после Трампа», восстановив отношения с США, вновь начать мировую игру с позиции силы. Для этого Германии необходимо сохранить свои позиции европейского лидера. Но после американского отказа платить далее за европейскую безопасность у Германии также ощущается острая нехватка ресурса на поддержание ЕС в существующем виде. В ближайшее время перед Берлином должен стать вопрос о смене политики подкупа младших партнеров политикой подавления.
Однако снижение англосаксонского (Британия и США) присутствия и влияния на Европейском континенте уже привели к тому, что франко-германское партнерство начинает сменяться франко-германским соперничеством. Уравновесить финансово-экономическую мощь Германии Макрон может только за счет системы политических союзов с малыми странами — повторения политики «Малой Антанты» и «Балканской Антанты», патронировавшихся Францией.
У Германии серьезные противоречия с Польшей, как по методам решения украинского вопроса, так и по газовым поставкам из России. Парижу было бы логично протянуть руку Варшаве, тем более что последняя пытается стать центром восточноевропейского объединения, которое протянулось бы от Балтийского до Средиземного моря. Но союз с Польшей вынудил бы Францию занять деструктивную позицию по газовому транзиту, а это, в свою очередь, сделало бы неизбежным военно-политическое сближение России и Германии. Именно такой союз всегда прорывал восточноевропейский «санитарный кордон» (будь он профранцузским, проанглийским или проамериканским).
Как видим по объективным причинам, реализация Францией амбициозной политики в рамках ЕС приводит к дроблению Евросоюза на противостоящие блоки, поиску каждым из блоков внешних союзников и в конечном итоге к распаду европейского единства. Теоретически в Париже могут считать, что ради величия Франции европейским единством можно пожертвовать. Но дело в том, что народы ЕС привыкли к тому, что Евросоюз и НАТО в нынешнем виде гарантируют Европу не столько от внешней агрессии, сколько от внутриевропейских войн.
НАТОвский механизм близок к началу демонтажа. Если аналогичные процессы начнутся и в ЕС, то единство Запада, а с ним и спокойствие Европы могут рухнуть как карточный домик.
Альтернативой могло бы стать сохранение франко-германского партнерства и совместного доминирования в ЕС. Но и здесь есть серьезные подводные камни. Экономические и политические интересы «старых» (западноевропейских) и «новых» (восточноевропейских) членов ЕС все сильнее расходятся. Ресурсов на продолжение политики подкупа у «старой Европы» практически не осталось. Но и политика принуждения без финансово-экономической подпитки действовать не будет. Тем более что Франция с Германией после четвертьвекового периода благоденствия за спиной США ни по отдельности, ни вместе не располагают больше современными вооруженными силами, которые могли бы стать весомым аргументом для Восточной Европы. Политику принуждения пока нечем проводить. Нет ни финансово-экономического пряника, который можно отнять, ни военно-политического кнута.
Таким образом, франко-германскому партнерству для сохранения единой Европы необходим военно-политический костыль, который, как ранее США, самим своим наличием сделает любые дискуссии относительно европейского выбора беспредметными. Сегодня таким союзником для Парижа и Берлина может быть только Россия. Британия сама слаба, да уже и не в ЕС. США бросили Европу (обнажив второстепенный театр военных действий ради главного на Ближнем Востоке). Когда они вернутся и вернутся ли вообще, не знает никто. Между тем европейские проблемы надо решать уже сейчас и решать их надо за счет восточноевропейцев, которые от этого в восторг не придут. Поэтому и партнерство с Россией Германии и Франции надо уже вчера.
В свою очередь, союз с Парижем и Берлином (при условии сохранения франко-германского партнерства) дает России контролируемую и комфортную Европу в качестве экономического и политического партнера и открывает возможность полноценной реализации евразийского интеграционного проекта от Атлантики до Тихого океана.

По материалам