Идея международного трибунала над коммунизмом не нова, но теперь, воспользовавшись антироссийской истерией на Западе, Прибалтика пытается вывести ее на международный уровень.

Что будет означать подобное судилище на практике? Корректно ли оно с юридической точки зрения? И что пытаются скрыть страны Балтии, лоббируя данную идею?

Уже многие годы власти Литвы, Латвии и Эстонии лелеют мысли об организации своеобразного «Нюрнберга-2».

Идейная начинка у него будет немудрёная: советский коммунизм является столь же преступным режимом, как и германский нацизм, но, в отличие от последнего, не получил соответствующей оценки на международном уровне. Значит, этим придется заняться Прибалтике – как пострадавшей стороне.

Первые конкретные предложения о проведении «антикоммунистического трибунала» прозвучали в 2015 году – в ходе конференции, проводившейся эстонским «Музеем оккупации» с участием гостей из Латвии, Литвы, Польши, Чехии, Словакии, Венгрии и Грузии.

Тогда профессор литовского Института международного права и права Евросоюза Университета Миколаса Рёмериса Юстинас Жилинскас сказал газете Lietuvos zinios, что «создание международного трибунала по расследованию преступлений коммунизма было бы очень символическим актом в плане закрепления исторической памяти».

Однако, по мнению профессора, это «вряд ли бы помогло реально привлечь к ответственности лиц, осуществлявших коммунистические репрессии, потому что живых таких лиц, во всяком случае в Литве, практически не осталось».

Сейчас этот вопрос перешел уже на уровень министерств юстиции: в феврале минюсты Литвы и Латвии получили от эстонских коллег предложение начать консультации об учреждении «международного трибунала по расследованию преступлений коммунизма».

Дает ли это проекту реальные перспективы?

Историк Владимир Симиндей (кстати, уроженец Риги и руководитель исследовательских программ фонда «Историческая память») считает, что в какой-то мере – да: Латвия, Литва и Эстония попытаются воспользоваться антироссийской истерией, чтобы вывести свои политико-исторические претензии к Москве на международно-правовой уровень.

«Действующих юридических форматов у прибалтов для этого нет, вот и приходится выдумывать что-то «самолепное».

Пока Россия сильна, эта политическая игрушка суда над общей историей за счет РФ и русских не имеет серьезного значения, но внесет в общий хор дополнительный «скрежет».

Ну и не будем забывать, что «титульный» электорат в Прибалтике тамошним политическим силам все еще можно как-то мобилизовать на переплетении русофобии и антикоммунистической риторики», – заявил Симиндей газете ВЗГЛЯД.

В свою очередь, доктор политических наук, кандидат исторических наук, доцент Санкт-Петербургского университета Наталья Еремина напоминает, что международные трибуналы учреждаются в том числе для подведения итогов военных действий – с их помощью перед лицом судей можно доказать человеческие потери, причиненный ущерб и так далее. То есть трибуналы проводят страны-победители.

«А здесь мы видим, что инициаторы – это европейская периферия, с мнением которой в ЕС особо не считаются.

Между странами – инициаторами подобного трибунала и СССР, олицетворяющим коммунистическую систему, войны не было.

Более того, «оккупационный» статус, которым прикрываются страны Прибалтики, должен сопутствовать именно военным действиям и учреждаться на территории противника. Поэтому в данных государствах столь большое внимание уделяется тем военным формированиям (те же легионеры «Ваффен СС»), которые воевали против советской армии, видимо, в попытках как раз доказать наличие войны.

Перед Эстонией, Латвией и Литвой стоит задача доказать, что они были оккупированы.

И это рассматривается прибалтийскими властями как шанс отстоять свою якобы непричастность к коммунистической идеологии (хотя на самом деле многие политические деятели Прибалтики непосредственно были с ней связаны – взять, к примеру, президента Литвы Далю Грибаускайте, являвшуюся высокопоставленным коммунистическим функционером) и таким образом провести «очищение».

В подобном смысле требование создать трибунал – это и политический акт, связанный со строительством этнонациональных государств в Прибалтике. И они полагают, что в результате деятельности трибунала «оккупацию» уже никто не посмеет оспаривать», – заявила Еремина газете ВЗГЛЯД.

По ее словам, вопросы признания «оккупации» и осуждения коммунизма тесно взаимосвязаны.

«Но данные темы полагаются не только ступеньками в развитии этноцентричного государства, но и инструментом экономического давления на Россию. Обратите внимание на то, что призывы к созданию трибунала обоснованы и необходимостью получить компенсации за страдания и принудительный труд в СССР.

И с кого же прибалты еще могут получить эти компенсации, как не с наследницы СССР, то есть России?

При этом их, конечно, не волнуют страдания и потери, а также принудительный труд в лагерях многочисленных представителей русского населения. Более того, в Эстонии, Латвии и Литве уже назначили русских виновными в распространении коммунизма и «оккупации» Прибалтики», – предупреждает она.

«Вильнюс, Рига и Таллин воспринимают учреждение Дня памяти жертв сталинизма и нацизма, Резолюцию ПАСЕ об осуждении тоталитарных коммунистических режимов, Резолюцию ПА ОБСЕ о воссоединении разделенной Европы и всевозможные декларации, принимаемые в странах Восточной Европы об осуждении коммунизма, как инструменты воздействия на общественное мнение – чтобы все-таки превратить идею о международном трибунале в практику».

Однако, считает Еремина, если будет осужден коммунизм (а именно коммунисты выступали основными историческими оппонентами и реальными противниками нацизма и фашизма), это автоматически приведет к нивелированию преступлений нацизма.

«Коммунизм и нацизм во многих резолюциях и декларациях уже приравняли друг к другу, хотя это разные явления.

Если нацизм – это прежде всего идея ультранационализма и агрессивного национализма, то коммунизм, напротив, – это идея интернационализма. Существует серьезная опасность того, что понимание угроз нацизма будет ослабевать. И, на мой взгляд, нет лучшего средства окончательно дискредитировать международные уголовные процедуры, как учреждение подобного трибунала», – заключает эксперт.

Известный эстонский правозащитник, специалист по конституционному праву Сергей Середенко провел для газеты ВЗГЛЯД юридический «разбор полетов» по идее антикоммунистического трибунала. Он подчеркивает, что обозначить «специфически коммунистические преступления» и криминализовать их до сих пор получается плохо – хотя попытки предпринимаются.

Так, понятие «коммунистических преступлений» вводит, например, польский Закон об «Институте национальной памяти» («Комиссии по расследованию преступлений против польского народа») от 18 декабря 1998 года.

В данном нормативном акте этим термином обозначаются «деяния, совершенные должностным лицом коммунистического государства в период с 17 сентября 1939 г. по 31 июля 1990 г., представляющие собой репрессии или иные формы нарушений прав человека по отношению к какому-либо лицу или социальной группе, а также иные действия, совершенные в связи с такими репрессиями и составляющие состав преступления согласно уголовному законодательству, действовавшему в момент их совершения».

Также, напоминает Середенко, попытка разобраться в «специфически коммунистических преступлениях» была предпринята ПАСЕ в резолюции № 1481 от 25 января 2006 года «Необходимость международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов».

В этой резолюции говорится о том, что «все тоталитарные коммунистические режимы, правившие в XX веке в странах Центральной и Восточной Европы и до сих пор остающиеся у власти в ряде государств мира, характеризуются массовыми нарушениями прав человека (включая индивидуальные и коллективные убийства и казни), гибелью людей в концентрационных лагерях, смертями от голода, депортации, пыток, рабским трудом и другими формами массового физического террора, преследованиями по этническим и религиозным основаниям, нарушением свободы совести, мысли и слова, свободы прессы, а также отсутствием политического плюрализма» .

Однако, по мнению эксперта, данные обвинения можно предъявить коммунистической идеологии только частично.

«Например, коммунистическая идеология, будучи глубоко интернациональной, не приемлет преследований по этническим основаниям – подобные обвинения можно прежде всего адресовать националистической идеологии.

Там, где националистическая и фашистская идеологии утверждают режим расовой дискриминации, коммунистическая идеология стремится к режиму социальной (классовой) дискриминации, выражением которого является «классовая борьба» и установление «диктатуры пролетариата».

Характерно, что в указанной резолюции ПАСЕ не приведен такой специфически коммунистический тип терроризма, как «красный террор». Женевская Декларация о терроризме 1987 года, дающая описание «государственного терроризма», воздерживается от привязки этого явления к какой-либо идеологии», – говорит Середенко.

Правозащитник подчеркивает, что между фашистской и коммунистической идеологиями есть ощутимая разница научного свойства. «Преамбулы Декларации ООН и Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации содержат четкое отношение к «научным» обоснованиям идеи расового превосходства:

«Всякая теория расового различия или превосходства в научном отношении ложна, в моральном отношении предосудительна, в социальном отношении несправедлива и опасна – и ничто не позволяет оправдывать расовую дискриминацию ни в теории, ни на практике».

Социальные же, и, в первую очередь, имущественные различия, с которыми в целях установления не только формального, но и фактического равенства борется коммунизм, являются объективно существующими и научно обоснованными», – говорит Середенко.

Эксперт напомнил, что в свое время венгерские коммунисты через Европейский суд по правам человека добились отмены запрета на ношение красных звезд в своей стране. Он также выделил тот важный факт, что, в отличие от нацистов, мировой коммунизм не был побежден в войне – от него отказались по доброй воле.

При этом теорию научного коммунизма никто не опроверг, напротив, многие исследователи общественных процессов до сих пор строят свои изыскания на базе марксистских идей.

По большому счету нынешняя идея с трибуналом – личная инициатива главы министерства юстиции Эстонии Урмаса Рейнсалу.

«За минувшие двадцать пять лет у эстонских ультраправых никаких новых мыслей не появилось. Полтора года назад он со своими коллегами, министрами юстиции Литвы и Латвии, подписал пакт о том, что они будут совместно требовать у России компенсаций за «оккупацию».

У человека две идеи фикс – трибунал по коммунизму и компенсации с России. Правда, наш бывший премьер-министр Таави Рыйвас тогда одёрнул Рейнсалу – дескать, никаких денег у России требовать мы не станем», – напомнил правозащитник.

«Вообще же вся эта риторика о трибуналах и компенсациях – продукт, в первую очередь, для внутреннего потребления, способ завоевать голоса избирателей. Очень сомневаюсь, что какие-то практические шаги по организации этого трибунала будут предприняты в действительности.

Другое дело, что говорить об этом в публичном пространстве не рекомендуется. В свое время я – единственный раз в жизни! – угодил на страницы ежегодника нашей Полиции безопасности, где перечисляются разные «враги народа», только за то, что я как раз и заявил, что идея компенсации за оккупацию – для внутреннего пользования. Что называется, quod licet jovi non licet bovi», – резюмировал он.

Читайте также: Мы не пророссийские, мы — русские! — отважная женщина поставила провокатора-оккупанта на место (ВИДЕО)

Вячеслав Вишневский

Деловая газета «Взгляд»