Автор Ukraina.ru Андрей Бабицкий проанализировал причины и последствия признания Россией документов Донецкой и Луганской народных республик.

Буквально в начале февраля пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков во всеуслышание заявил, что Россия не признавала паспорта ЛНР и ДНР.

Сказано было буквально следующее: «Нет, до сих пор никаких признаний не было. Это не официальное признание паспортов, речь идет об отдельных решениях, которые могли приниматься муниципальными, местными органами власти, а также различными компаниями, исходя исключительно из гуманитарных соображений, руководствуясь необходимостью действительно гуманитарной помощи этим людям, которые проживают в районах Донбасса».

Мало того, что эти слова звучали крайне оскорбительно для жителей Донбасса, заявление Пескова еще, мягко говоря, не вполне соответствовало реальности. Фактически к этому моменту в течение уже почти года паспорта ЛДНР работали на территории России как удостоверения личности, позволявшие не только пересекать границу, но и регистрироваться, получать разрешение на работу и т. д. Похожим образом, на полулегальной основе признавались водительские удостоверения, автомобильные номера и прочее.

По слухам, в российских министерствах и ведомствах существовал список из 28 различных документов, которые следовало считать действующими. Очевидно, что такой порядок был установлен отнюдь не «местными органами власти», или загадочными «компаниями», о которых поведал Песков, — он был введен ведомственными инструкциями.

Читайте также: МОЛНИЯ: Путин подписал указ о признании паспортов ДНР и ЛНР

Естественно, ни пограничная, ни миграционная федеральные службы по собственному усмотрению и доброй воле не могли, да и не имели права регламентировать порядок хождения «самопровозглашенных» паспортов и других документов в России. Это могло быть сделано только по указанию сверху, конкретно по прямому распоряжению главы российского правительства.

Почему же в таком случае Песков решил выступить со столь радикальной декларацией? Надо полагать, что это был некий аванс новой американской администрации, которая вроде бы должна была в соответствии с предвыборными заявлениями Дональда Трампа понизить негативный накал звучания темы украинского конфликта, сосредоточившись на тех вопросах, которые открывали возможности для широкого и конструктивного российско-американского диалога.

Собственно, Россия первой сделала шаг в этом направлении, указав, вопреки реальному положение дел, на ту правовую дистанцию, которой она демонстративно отделяет себя от двух мятежных республик. Как выяснилось, аванс остался незамеченным — администрация Трампа не просто проигнорировала декларативный отказ России от юридической поддержки документов ЛДНР, но пошла в агрессивную и не очень понятную с точки зрения ее практического смысла атаку на украинском направлении.

Пресс-секретарь президента, сам Трамп, его вице успели за пару недель наговорить столько всего малоприятного для России, что ситуация была вновь фактически возвращена в рамки той антироссйской кампании, которую развернула администрация Барака Обамы.

Некоторые эксперты утверждают, что таким образом Трамп попытался отвести от себя обвинения в намерении что называется «слить» Украину ради налаживания отношений с Россией. Однако эти объяснения не способны пролить свет на причины, вынудившие нового президента США и его команду не просто вернуть на место все старые клише относительно санкций, необходимости вернуть Крым и ответственности российской стороны за реализацию минских соглашений, но атаковать Россию с таким напором, злостности и грубости которого вполне мог бы позавидовать предшественник Трампа.

Нисколько не умаляя мотивов гуманитарного характера, о которых сказано в указе президента РФ о признании документов двух мятежных республик, хочу сказать, что на внешнеполитическом фронте решение Владимира Путина явилось беспрецедентным задиранием ставок в ответ на бесцеремонный и нахрапистый демарш «наших американских партнеров».

В результате администрация президента США оказалась в положении куда более сложно, чем до эпохального путинского решения, поскольку теперь ей будет намного труднее выруливать свой политический курс на сотрудничество с Россией. Запад однозначно трактует признание документов как серьезный шаг в направлении интеграции России и ЛДНР, а значит, отбиваться от критиков, настаивающих на том, что с «русскими нельзя иметь никаких дел», американскому президенту теперь будет гораздо труднее.

Поставила ли Россия себя в более уязвимую для недоброжелателей позицию, сделала ли она нечто такое, чем можно будет ей тыкать как примером вопиющего нарушения международного права? Если внимательно проанализировать текст указа, то выяснится, что в качестве правового базиса он опирается как раз на нормы минского соглашения, которое является признанным всеми западными странами и Советом безопасности ООН международным правовым актом. Кроме того, временный, то есть ограничительный «до политического урегулирования» характер закона дает основания парировать все обвинения в «ползучем» поглощении Россией украинских территорий. В том, что минские соглашения должны быть выполнены, сходятся все стороны.

Указ же «в целях защиты прав и свобод человека и гражданина» и на основании «общепризнанных принципов и норм международного гуманитарного права» предоставляет жителям выдворенных за пределы правового поля Украины территорий нечто вроде гуманитарной помощи, выдача которой как бы должны быть остановлена в момент выполнения договоренностей, достигнутых в Минске. Понятно, что Запад еще не очень хорошо понимает, какую свинью подложила ему Россия.

Возражения против той помощи, которую Москва оказывает людям, оставшимся в одночасье без удостоверений личности и документов, способных обеспечить приемлемое существование, легко толкуются как антигуманное отрицание права граждан ЛДНР жить по-человечески только на том основании, что они являются жителями сепаратистских территорий, которые, по мысли критиков, вроде бы как и должны подвергаться бесчеловечной дискриминации. Обвинения же в намерении интегрировать Донбасс Россия легко может парировать указанием на «временный» характер президентского указа.

Читайте также: США «встревожены» признанием Россией документов ДНР и ЛНР

Понятно, что принятое президентом России решение открывает неограниченные возможности для юридической казуистики, однако припереть Россию к стенке неопровержимыми доказательствами ее вины в совершении очередной аннексии у оппонентов едва ли получится, хотя, как видно по реакции на указ, некоторых украинских политиков, они считают, что дело уже сделано, отыграно, выиграно и им остается лишь пожинать плоды собственной международной победы над окончательно поверженным и совершившим непоправимую ошибку врагом. И еще один аргумент — веский и обстоятельный со всех точек зрения — которым, как мне кажется, будет оперировать МИД России на международных площадках — это необходимость вдохнуть новую жизнь в окончательно зашедший в тупик переговорный процесс. В этом контексте путинский указ может рассматриваться как средство принуждения Киева к выполнению минских соглашений.

В конце концов, если Украина упорно отказывается не только прекращать военные действия в Донбассе, но и признавать за людьми, живущими там элементарные человеческие права, то за нее это может сделать Россия в надежде на то, что украинское руководство когда-нибудь образумится, вспомнит о людях, лишенных по вине Киева возможности существовать в сколько-нибудь приемлемых условиях, и вернется-таки к минским соглашениям, альтернативы которым, как утверждает Владимир Путин, нет.