ОЛЬШАНСКИЙ Дмитрий

Либеральное комильфо весьма влиятельно, но сиюминутно…
Глеб Морев (есть такой либеральный жандарм) недавно продемонстрировал классическую хуцпу, рассказав в интервью, что единственным источником авторитетов и классиков для русского человека был, есть и будет либеральный обком.
Да, мол, мы не командуем государством, но вашим культурным каноном всегда будем рулить только мы, профессионально приличные люди. Смиритесь и обтекайте.
И тут ему замечательно точно ответил Межуев — настолько правильно, что, как говорится, хорошее повтори и еще раз повтори.
Конечно, либеральный обком в России традиционно силен.
Можно даже сказать, что его свирепый нерукопожим — это одна из тех самых скреп, ну, тех, которые про духовность.
Но дело в том, что на исторической дистанции обком беспомощен.
Все его прежние авторитеты, его презрение к инакомыслящим, вся его бдительность и цензура — стремительно исчезают, и происходит реванш совсем других сил.
Ну кто сейчас помнит королей русского девятнадцатого столетия, всех этих прогрессистов и народников, этих Стасюлевичей, Пыпиных, Панаевых-Скабичевских, Михайловских (гремел!), Благосветовых и Лавровых?
А Константин Леонтьев, которого они считали психом, если вообще знали, кто это, которому они бы мизинец побрезговали подать, — вот он, живой, этаким одиноким Лимоновым стоит среди скучной многотомной толпы Засодимских и Златовратских с пылью на сюртуках.
А кто помнит либеральную публицистику и критику эпохи модерна? Три с половиной человека. Ну, вспоминается словосочетание «Грядущий Хам» — и, собственно, все.
А Розанов, презренный Розанов — живой. Только что одно собрание сочинений издали, и вот уже за второе взялись.
Гоголь с Тютчевым — вот они, а Белинского с Чернышевским — нету.
И даже как-то странно представить, что Тургенев был бесконечно успешнее Достоевского.
В этой истории нет линейности, потому что культура — это всегда прекрасная, чудная двойственность, вот и Льва Николаевича не впихнешь ни в какие партийные схемы, он одновременно и самый главный наш реакционер, и прогрессист самый главный, — но все же правило это работает.
Либеральное комильфо весьма влиятельно, но сиюминутно, и своего времени оно не переживает.
Ведь в том и состоит его пафос, что сиюминутное ценно, а великое — невыгодно и опасно, что пармезан — наш, а Крым — нет.
Но трудности с импортом деликатесов напрочь забываются уже в другом поколении, а крымские горы, и море, и можжевельники, и обрывы, за которыми где-то внизу — смутные берега, — они с нами всегда.
Смирись, обком, ты не вечен.
И все, что от тебя останется, — это твоя никем не пожатая, высохшая рука.
Источник