Агентство по надзору за бедностью Oxfam сообщило, что его прошлогодние прогнозы сбылись.

В прошлом году оно, напомним, констатировало, что 2015-й стал годом, когда имущество богатейшего процента землян сравнялось с имуществом остальных 99% человечества.

В этом году человечество шагнуло дальше — в том смысле, что богатейший процент обладает уже не 50, а 51% богатств планеты.

Что касается восьми самых богатых граждан Земли (Билл Гейтс, Амансио Ортега, Уоррен Баффет, Карлос Слим, Джефф Безос, Марк Цукерберг, Ларри Эллисон и Майкл Блумберг), то они владеют состоянием, равным состоянию беднейшей половины человечества (3,6 млрд землян).

Данная публикация уже вызвала критику со стороны органа богатых и знаменитых Forbes. Как сообщает колумнист органа, агентство совершенно ошибочно связывает богатство с бедностью.

Во-первых, поясняет Forbes, от того, что богатые богатеют, бедные вовсе не беднеют.

Например, миллиардный Китай был вытащен из нищеты всего за два поколения, и факт увеличения капиталов сверхбогатого меньшинства никак этому процессу не повредил. «Капитализм резко увеличил неравенство в Китае, но столь же резко уменьшил бедность».

А во-вторых — сверхбогатые заработали свои капиталы вовсе не там, где концентрируются сверхбедные.

Их богатства пришли из «компьютерных технологий, доступной одежды, биржевых инвестиций, телекоммуникаций, е-коммерции, соцсетей и финансовых новостей».

«Эти восемь миллиардеров сделали себя сами и заработали свои деньги, продавая продукцию и услуги, за которые добровольно заплатили миллионы людей.

Мы, население мира, сделали этих людей невообразимо богатыми, потому что мы хотели, чтобы они продавали нам это. Никто попутно не стал беднее от того, что эти люди стали богаче».

В данном объяснении, конечно, есть некоторые погрешности. Например, внук вице-президента Национального банка Билли Гейтс, которому деньги на развитие давала семья, сильно удивился бы, узнав, что он сделал себя сам. Не меньше удивился бы и сын конгрессмена Баффет, узнай он, что пришёл к богатству от сохи.

И уж точно наверняка удивились бы все перечисленные, узнав, что их бизнес ничего не заработал на беднейшей половине планеты — там, где шьются продаваемые ими джинсы и изготавливаются телефоны, где в товары закладываются расходы на рекламу в соцсетях и крупных СМИ и где они же изымаются из зарплат; где, в конце концов, добываются все те ископаемые, которые в четырежды виртуализированном виде продаются и покупаются спекулянтами на биржах.

В то же время форбсовская статья справедливо указывает на то, что увеличение состояния сверхбогатых происходит не потому, что съёживается состояние бедных.

Вернее, состояние бедных, конечно, съёживается, но не в абсолютных цифрах, а в относительных. Проще говоря, они сами не беднеют, просто их доля в общемировом имуществе всё тает и тает. Грубо говоря, никто не отобрал у мексиканского крестьянина его маисовое поле — напротив, он даже приобрёл новые удобрения, увеличил урожай, в доме завёлся айфон, а сын пошёл в школу.

Правда, мексиканский миллиардер за это время приобрёл пару океанских яхт, оплатил полумиллионом долларов появление Пэрис Хилтон на своей вечеринке в честь открытия нового бизнес-центра, а его сын с дипломом Гарварда вылечился в очередной раз от кокаиновой зависимости и вылил на девушек с пониженной социальной ответственностью 100 литров «Вдовы Клико».

Но маисовое поле крестьянина не пострадало, нет. И если крестьянин будет жить экономно, а кто-нибудь из его детей будет обладать выдающейся смекалкой, то и сын крестьянина однажды сможет стать богатым и знаменитым. А внук будет поливать тёлок шампанским.

Примерно так же могут утешать себя и беднейшие слои передовых стран, например американцы, которые при Обаме стали получать на 70% продуктовых талонов больше, чем получали при Буше.

Правда, есть ещё один нюанс. Между бедняками и миллиардерами по логике должно существовать ещё обширное промежуточное звено. То, которое у нас в конце 90-х было принято именовать «золотым миллиардом», а в самих передовых странах — «мидл-классом». И которое в Америке на излёте XX столетия составляло больше половины населения, чем Америка невозбранно гордилась.

Однако штука вся в том, что сегодня этот промежуточный класс тает во всех передовых странах, вне зависимости от того, где он находится — в России или США. И питает собой, в полном соответствии с физикой, увеличивающиеся полярные «страты».

То есть те, кто сумел взлететь, уходят к богатым, а кто не смог — низвергаются в бедноту. Миллиард оказался позолоченным, а класс — поддельным. В той же Америке он в 2015 году перестал быть большинством и продолжает истончаться.

Внимание, вопрос. Если промежуточный средний класс становится раритетным, а «золотой процент» прибирает к рукам всё больше — это увеличивает или уменьшает шансы глобальной бедноты в глобальной конкуренции?

А если учесть, что богатое меньшинство ежегодно увеличивает затраты на образование и здравоохранение себя и потомства темпами, далеко опережающими темпы что бедного, что среднего классов, — это как, увеличит или уменьшит шансы детей бедняков побороться на равных с детьми богачей? Или равенство возможностей — это архаика, которая в новом мире хороша только на теннисном корте или на футбольном поле?

К сказанному стоит добавить, что если нынешняя «опережающая концентрация» здоровья, образования и богатства в руках крошечного меньшинства продолжится, то спустя считанные десятилетия это крошечное меньшинство будет владеть уже не 51, как сейчас, а, скажем, 93% мировых богатств.

И если к тому моменту случится пресловутая «биологическая революция», о которой сегодня увлечённо пишут научпоповские издания, то этот «золотой процент» будет лет до ста двадцати расти без старости, заменяя себе изношенные органы выращенными, и уже не приглашать к себе Пэрис Хилтон, а заводить собственных, клонированных.

Впрочем, глобальная беднота к этому моменту тоже разбогатеет. И, может быть, даже сможет почти поголовно оплачивать себе зубную страховку.

…Отвергнутые утопии XIX–XX веков при всей их тоталитарности имели одну положительную сторону — в конечном итоге унаследованное от христианской традиции желание «спасти всех». В переводе на язык дня сегодняшнего — они ожидали мира, в котором условия для развития будут доступны, а) всем и б) в равной степени. И называли это «социальной справедливостью».

Мир, постепенно надвигающийся на нас из будущего, определённо про что-то другое. Это мир «двух скоростей», или двух глобальных народов. Один из которых, меньший, фактически приватизирует возможности. А второй — 99% — в складывающейся схеме обречён гнаться за первым, безнадёжно отставая с каждым днём. И утешаясь тем, что «зато не голодаем и со смартфонами».

Этот мир, кстати, совершенно не кажется устойчивым — более того, он несёт в себе такой потенциал хаоса, что трагедии прошлого века будут выглядеть на его фоне любительскими постановками.

Единственной альтернативой такому миру (и заложенной в нём катастрофе) может быть возрождение проектов всеобщего развития — с вовлечением в него максимально широких масс землян.

Однако едва ли эти проекты запустят посетители текущего форума в Давосе. Они, кстати, довольно регулярно обсуждают, как справиться с растущей пропастью между богатыми и бедными в мире.

Пропасть продолжает расти.

Виктор Мараховский, журналист, обозреватель, главный редактор онлайн-журнала «На линии»