АКОПОВ Пётр
Причины гибели Ту-154 пока не известны, но всех волнует одно – это был теракт или нет? Сейчас следствие не рассматривает версию теракта одной из основных. Тем не менее часть общества все равно будет считать произошедшее терактом и ответом на нашу операцию в Сирии.
Шок от гибели Ту-154 заметно сильнее, чем в том случае, если бы погиб самолет с «обычными» людьми. Не потому, что известных людей жальче, чем неизвестных – просто и хор ансамбля им. Александрова, и Елизавета Глинка были символами. Живыми символами России – русской песни, причем военной в первую очередь, и милосердия, доброты к несчастным и брошенным. И когда символы погибают – это, конечно, вдвойне больно. И вызывает вопросы, а символом чего является гибель символов? И вообще, была она следствием трагической случайности или злого умысла?
Они погибли по пути на войну – одни летели, чтобы выступить перед русскими воинами, а другие, чтобы передать гуманитарную помощь сирийцам – то есть при желании их можно назвать «жертвами войны». Так делают как и те, кто не скрывает своей ненависти к России и русским (в основном, конечно, такие водятся в отколовшемся от нас государстве), так и те, кто утверждает, что и в этой трагедии виноват Путин, который ведет эту «ужасную, бессмысленную и одному ему нужную войну» (это уже в основном доморощенные русофобы), на алтарь которой «приносятся такие вот страшные жертвы». Но этот тонкий, узкий слой не влияет на общественное мнение.
И при этом, учитывая, что катастрофа Ту-154 произошла меньше чем через неделю после убийства нашего посла в Турции, которое носило абсолютно символический характер, все русское общество, естественно, было готово воспринять и ее как теракт. Да, абсолютное большинство понимает, что мы воюем в Сирии за русские национальные интересы – и точно так же понимает, что в ответ нам пытаются нанести удары, причем, естественно, асимметричные.
Готовы люди признать эту угрозу? Конечно, общество в целом доверяет Путину и согласно с тем, что президент руководствуется стремлением защитить Россию, вести войну «на дальних подступах». Понимают ли люди, что спецслужбы серьезно работают на предотвращение терактов? Не все, но многие понимают. Сам факт того, что за 15 месяцев сирийской кампании был только один крупный теракт – уничтожение нашего пассажирского самолета над Синаем – косвенно свидетельствует о работе специальных служб. Может быть, нас и не пытались атаковать? Ну, если только по Франции за год нанесли два удара, то уж напрямую задействованная в войне в Сирии Россия вряд ли «забыта» организаторами террора.
Ну вот и мы дождались – подумали многие 25 декабря. Пропустили удар, причем где: на военном аэродроме или в олимпийском Сочи? Но к третьему дню расследования видно, что, по крайней мере, пока нет весомых признаков теракта – и эта версия не фигурирует среди основных. Тут же, а точнее даже уже в первые часы после катастрофы, появляется и «объяснение» – ну, конечно, власть просто не хочет признать факт теракта!
Это «объяснение» очень любят в первую очередь «борцы с режимом» – власть у них всегда и во всем врет, и уж, конечно, никакой правды о теракте никогда не скажет. Чтобы не признаваться в своей некомпетентности, чтобы не пугать людей и «не сеять панику перед праздниками», чтобы «поддержать свою репутацию защитницы осажденного врагами отечества», сохранить высокий рейтинг и т.д.
Но и часть патриотов уже упрекает власть в том, что она «скрывает от людей правду». Тут, правда, есть две категории: одни считают, что это плохо, а другие склонны скорее согласиться с правом власти не сообщать людям истинное положение дел, скрывать или даже врать. «Ну не скажут нам про теракт, как же вы не понимаете!» – примерно так.
И это странно, потому что на самом деле непонятно, каким же образом власти может быть выгодно укрывательство теракта? Не говоря уже о том, зачем вообще его скрывать, в чем выгода? Ведь одной из важнейших целей российской военной операции в Сирии названо как раз намерение ликвидировать приехавших туда из России и стран СНГ «радикалов и террористов», чтобы не допустить в будущем их возвращения в родные края, где они будут сеять «семена террора». И если бы наш Ту-154 взорвали террористы, это стало бы лишь подтверждением актуальности российской военной операции – для того же общественного мнения. Аргумент «пока мы их не трогали, они нас не взрывали» российское общество не воспринимает серьезно – после десятков террористических атак, пережитых Россией за последние двадцать лет.
Так что «корыстных» мотивов скрывать теракт у власти нет, не говоря уже о том, что власть и спецслужбы кровно заинтересованы в том, чтобы установить правду. Если выяснится, что это теракт, значит, нужно будет готовиться к новым атакам и предпринимать повышенные меры безопасности. Если это был несчастный случай – всё равно помнить о том, что террористическая угроза велика и будет лишь расти. Да, это никакой не парадокс – чем большего успеха добивается при нашей помощи в Сирии Асад, тем больше будет попыток «взорвать Россию».
Какие-то из них будут предотвращены, а какие-то, не дай Бог, нет... И означает ли это, что нам нужно поддаться, испугаться и уйти, забыть про существующую угрозу? Запереться в «крепости Россия» (несуществующей крепости – ее еще нужно укреплять и укреплять) и тем самым избежать проблем? Но так не получится – мусульманские народы являются исконными жителями нашего государства, и в их рядах те, кто изображает Россию врагом ислама, будут вербовать смертников. Россия не может остаться в стороне от идущего в мире глобального конфликта – у нас есть выбор только между тем, чтобы быть субъектом или объектом происходящих и предстоящих масштабнейших трансформаций.
Что нам на самом деле нужно, так это правда – и в разговоре власти и народа, и в диалоге внутри самого общества. Это не значит, что президент должен выступать в духе «Братья и сестры!» – к нему лично как раз претензий в этом смысле нет. Владимир Путин никогда не приукрашивает действительность – он может сказать о чем-то лишь намеком или же умолчать, но он не будет говорить о том, как все замечательно, в том случае, когда все плохо.
Про борьбу с терроризмом, про предотвращенные теракты и выявленных террористов он знает больше всех в стране, но Путин в принципе не может вообще ничего говорить на эту тему. Лишь раз в год на собрании коллегии ФСБ произнесет пару слов о десятках предотвращенных терактов...
Понятно, что у нас куча проблем с безопасностью, но точно так же понятно, что спецслужбы видят «дырки в системе» и работают над их ликвидацией. Они не могут оповещать общество о своей работе, но и общество не должно впадать в параноидальные настроения и видеть в каждой катастрофе теракт, заговор и стремление «утаить правду».
На самом деле, спецслужбам гораздо легче работать тогда, когда общество представляет себе масштаб проблем и сложность ситуации. А наше общество в целом понимает, что мы живем в уже немирное время – и то, что война идет в Сирии и тлеет на Украине, означает лишь, что все еще удерживается в достаточно ограниченном варианте.
Для того чтобы и дальше мы могли вести войну «малой кровью», нам нужно национальное единство – настоящее, честное, замешанное на общих для народа и «элиты» ценностях и вере, на справедливости и правде. Единство, при котором в обществе не возникает подозрений о том, что ему не говорят всей правды, преуменьшают опасность и убаюкивают, а власть не слышит несправедливых упреков в том, что она ведет ненужную народу и России войну. Это наша война, это наши герои – и нам не нужно придумывать несуществующие теракты, чтобы понять это.

Источник