24.12.2016 - 4:00

На днях Милорад Додик, президент Республики Сербской, входящей в состав государства Босния и Герцеговина, заявил, что «боснийского языка не существует».

Своё заявление Додик сделал в связи с тем, что совет министров Боснии и Герцеговины рассматривает вопрос «о нарушении конституционного права боснийцев на свободное использование боснийского языка в Республике Сербской».

Навязывание сербам нового названия их собственного языка, по мнению Додика, «совершенно недопустимо». «К сожалению, это (понятие „боснийского языка” — Ред.) вписано в Дейтонские соглашения. Ясно, что кто-то это сделал с расчетом, с умыслом. Но в Боснии и Герцеговине может существовать только то, о чем можно договориться», — сказал президент Республики Сербской.

Иными словами, боснийские сербы намерены бороться с попытками разрушить их культурную идентичность, основой которой в первую очередь является язык. Но только ли культурную идентичность рискуют потерять сербы?

Культурно-лингвистическая диверсия

Дейтонские соглашения — набор документов, которые были подготовлены при активном участии США и положили конец гражданской войне в бывшей югославской Республике Босния и Герцеговина. В 1995 году они были согласованы конфликтующими сторонами — сербами, боснийцами и хорватами — на военной базе в Дейтоне (США, штат Огайо) и подписаны в том же году в Париже лидером боснийцев Алиёй Изетбеговичем, президентом Сербии Слободаном Милошевичем и президентом Хорватии Франьо Туджманом.

Президент Сербии Слободан Милошевич, лидер боснийских мусульман Алия Изетбегович и президент Хорватии Франьо Туджман во время подписания соглашения о мире в Боснии и Герцеговине на военной базе США в Дейтоне. 1995 год

Это была лишь одна из серий разработанного Вашингтоном кровавого сценария по расчленению Югославии, которая с 1945 года объединяла все территории, где жили либо исключительно сербы, либо сербы в сочетании с другими народами, большинство которых и сейчас говорит по-сербски. Сербская культура и сербский язык были в Югославии государственным стержнем. Его-то и пытаются сломать те, кто был автором навязанных Югославии Дейтонских соглашений, и их нынешние союзники на просторах бывшей СФРЮ.

Составной частью плана физического расчленения Югославии была культурно-лингвистическая диверсия, совершенная американцами и их союзниками. В Дейтонских соглашениях впервые появилось такое понятие, как «боснийский язык». Это, в частности, зафиксировано в тексте так называемого «Общего рамочного соглашения о мире в Боснии и Герцеговине». Суть и принцип этой диверсии таковы: есть язык — есть народ, и есть страна.

Почему его в таком виде подписал Милошевич? Видимо, было много других важных проблем, на фоне которых языковой вопрос казался несущественным. Однако это — важнейший вопрос и культурной, и государственной идентичности, что доказали последующие события.

Бывший президент Югославии Слободан Милошевич

«Сербский язык и сербские языки»

После распада Югославии в мировом лингвистическом списке появились «боснийский» и «черногорский» языки. Ранее уже существовало понятие «хорватского» языка. Все они — это чисто сербский язык. Но появились они после того, как на политической карте появились «новые народы» со своими государствами, соответственно, — Хорватия, Босния и Герцеговина, Черногория.

О том, что за войной в бывшей Югославии стоят США и ведущие западноевропейские страны, сказано уже много. После этой войны и образовались Хорватия и Босния и Герцеговина. А Черногория оторвана от Сербии усилиями проамериканского ставленника президента Мило Джукановича, который в 2006 году провел референдум о независимости Черногории.

Теперь о «хорватском» языке: на нем говорят сербы, принявшие в свое время католичество. Понятием «хорватского языка» сербы обязаны своему выдающемуся лингвисту XIX века Вуку Караджичу (1787–1864 гг.), который реформировал сербский язык и заложил основу его нынешнего правописания. Караджич, будучи ученым до мозга костей и не задумываясь о политике, предложил называть сербский язык сербо-хорватским. Он имел в виду то, что на этом языке говорят православные сербы и те же сербы, но католики, проживающие в области под названием Хорватия.

Разрушенный в результате авиаударов НАТО мост в городе Нови-Сад, Югославия. Май 1999

Между тем, Хорватия, Черногория и в целом вся западная часть того, что потом стало Югославией, на протяжении веков были ареной прямого столкновения Православной церкви и Ватикана. Святой престол не преминул воспользоваться «экспертным заключением» Караджича: всю вторую половину XIX века и до наших дней Ватикан работал над обособлением Хорватии от православной Сербии.

В результате, сербы и хорваты — один народ, говорящий на одном языке, — много раз, особенно в XX веке, оказывались вовлеченными в кровавые схватки между собой. Сербский язык во всем мире (следуя Вуку Караджичу) назывался сербо-хорватским вплоть до последних дней бывшей Югославии. После отделения Хорватии от Югославии в 1991 году миру появился новый — «хорватский язык».

То же самое — в Боснии. Боснийцы являются этническими сербами, обращенными в мусульманство еще во времена Османской империи. Они проживают на территории исторического югославского региона Босния и Герцеговина.

Сейчас на этой территории в соответствии с Дейтонскими соглашениями 1995 года создано одноименное государство Босния и Герцеговина, разделенное на две части — Республику Сербскую, где живут православные сербы, и Федерацию Боснии и Герцеговины, где живут сербы-католики (хорваты) и сербы-мусульмане (боснийцы).

Подписание соглашения о мире в Боснии и Герцеговине на военной базе США в Дейтоне. 1995 год

Теперь боснийцы требуют, чтобы язык, на котором говорят народы Боснии и Герцеговины, назывался боснийским. Против этого и выступают боснийские сербы и все другие сербы, живущие в Сербии, Черногории и в других местах.

Сегодня сербы — разделенный народ. Сербам очевидно, что США и другие страны Запада проводят целенаправленную политику уничтожения сербской идентичности посредством сужения территории, на которой официально говорят на сербском языке.

Об использовании подобного рода лингвистических диверсий говорится в книге профессора современного сербского языка, стилистики и общей лингвистики Милоша Ковачевича «Сербский язык и сербские языки» (Milos Kovac evic, «Srpski jezik i srpski jezici», BIGZ, SKZ, Beograd, 2003).

«Если так дело пойдёт и дальше, то вскоре появятся „воеводинский” и „шумадийский” языки», — сказала мне живущая в Сербии российский филолог и лингвист Мария Билбия. Шумадия и автономный край Воеводина — две области того обкусанного Западом «огрызка», который сегодня называется Сербией.

Почему об этом говорят сейчас? Потому что процесс расчленения Сербии еще не закончен. «В Сербии, кроме края Косово, который находится под оккупацией, есть еще несколько районов, которыми ЕС и НАТО могут шантажировать Сербию, если её власти намерены добиваться членства в этих организациях. Это — юг Сербии, где живет много албанцев; область Рашка, где много мусульман; и северная область Сербии Воеводина, где живут люди разных национальностей, и где около 13 % населения — венгры.

Во всех этих районах могут быть поддержаны сепаратистские тенденции, которые и так уже существуют. Я не сомневаюсь в том, что Запад над этим вопросом уже работает», — сказал мне лидер общественной патриотической организации «Наша Сербия» Младжан Джорджевич.

Смерть языка — смерть народа

В начале декабря, выступая на факультете политических наук Белградского университета, профессор Часлав Д. Копривица сказал: «Смерть народа обычно не наступает вследствие физического истребления, хоть и такое известно.

Она приходит как последствие культурной смерти, потери воли и желания определенной группы людей продолжать считать себя частью какого-либо народа, словом — быть тем, чем она была до этого. К физическому исчезновению можно прийти двумя путями: либо народ будет насильственно уничтожен внешним агрессором; либо иссякнет воля к самовоспроизводству, что случается, если исчезает чувство ценности собственной идентичности».

Уничтожен язык — уничтожен народ. Изменен язык — неважно как, естественным путём или искусственным, — изменен и народ, поскольку изменены его понятийный аппарат, его самосознание и идентичность.

Полиция Черногории применяет слезоточивый газ во время антиправительственной акции протеста в Подгорице, Черногория

Не то же ли самое происходит на Украине?

Те же самые процессы были запущены в свое время на Украине, где еще в начале XX века никто и не говорил об «украинском языке». Все знали, что есть малороссийское наречие русского языка. А мало ли в России наречий? Одно вологодское наречение — со своей фонетикой — чего стоит!

На Украине об «украинском языке» заговорили только в период «незалежной» гетмана Скоропадского. Позже большевики отделили Малороссию от Великороссии и назвали её независимой Украиной.

В советский период малороссийское наречение окончательно переросло в «украинский язык». Он культивировался, искусственно обрастал «своей» лексикой, в которую в качестве нормы записывали русские просторечия, местные диалектные слова, либо искусственно привносили полонизмы и заимствования из других европейских языков. Так, «карта» стала «мапой», «самолет» — «літаком», а «улица» — «вулицей».

К чему привели длившиеся весь век эксперименты с изобретением и искусственным взращиванием «украинского языка», мы видим сегодня. Создана «независимая» Украина, существование которой понятно и оправдано Западом только в виде врага и противовеса России.

То, как язык используется в политических целях, можно наблюдать не только в Сербии и на Украине. Похожие вещи происходили, например, в Скандинавии, где еще в начале XIX века никто не разделял собственно датский язык на норвежский и датский, поскольку Норвегия до 1814 года более 400 лет была частью Датского королевства.

Но там, где политически невыгодно акцентрировать внимание на разнице диалектов одного и того же языка, об этом не говорят. Так, два официальных варианта норвежского языка — «букмол» и «нюношк» — отличаются так, будто это разные скандинавские языки. Но никому не приходит в голову разделять Норвегию на составные части.

А что же говорить об английском? Может, назвать языки соответствующих стран «американским», «австралийским»? Ведь «украинский», «боснийский», «черногорский» языки почему-то существуют.

Игорь Пшеничников