Испанские СМИ ни дня не пропустят, чтобы не поразмышлять на тему вернувшегося в Россию Крыма. Называют они этот акт, как принято на Западе по велению заатлантического гегемона, «аннексией», но «клеймить позором и нехорошими словами» Москву за «взятие полуострова без единого выстрела» стараются мягко, без особой злости.

Крым для Испании скорее пример поведения в отношении одной соседней территории, чем повод для бесконечного «проявления солидарности с угнетенным народом полуострова» и выражения сочувствия Украине «пораженной в правах на землю Тавриды».

У Испании есть свой маленький (всего 6,5 квадратных километров) «Крым» и прилагающаяся к нему «Украина» со столицей в Лондоне.

Речь — о Гибралтаре. Мысе со скалой, стоящей на страже одноименного пролива. Бутылочного горла, через которое из Атлантики втекают в Средиземное море многочисленные торговые, военные и туристические корабли. И вытекают обратно в Атлантику тоже.

Для понимания сути вопроса — немного его истории. Современная территория Гибралтара (он же — Скала, являющаяся по преданию один из знаменитых Геркулесовых столбов) отошла Великобритании от Испании на основании Утрехтского договора 1713 года.

Что, впрочем, не помешало пиренейскому королевству упрямо не признавать мыс собственностью британской короны, обращая внимание в случае необходимости на то, что «утрехтский трактат не содержит никаких карт или описаний земель, занимаемых Великобританией».

Формально британцам, по мнению испанцев, было разрешено возвести защитный периметр поселения на мысе и только. Однако островитяне на этом не остановились — в 1815 году, воспользовавшись неразберихой, творившейся после Войны за независимость (Испании против Наполеона) построили тут несколько армейских казарм, что, как считают испанцы, «противоречит нормам международного права и должно считаться незаконной оккупацией». Во время Гражданской войны в Испании (1936 — 1939 гг.) Британия тихой сапой соорудила на спорных землях аэропорт.

Испания формально территорию Гибралтара всегда считала своей, но «временно оккупированной другим государством».

Членство Испании и Великобритании в НАТО и Евросоюзе обязывало два королевства следовать принципу кота Леопольда «Ребята, давайте жить дружно» и особо не конфликтовать, хотя, конечно, мелкие стычки происходили регулярно. В основном из-за контрабанды, текущей из льготноналогооблагаемого Гибралтара в Испанию и регулярных попыток испанских рыбаков забрасывать сети в территориальных водах Скалы.

На новый уровень спор за Гибралтар вывел «брекзит». 80% населения мыса проголосовало против выхода государства, которому фактически Скала принадлежит, из ЕС — Гибралтар в случае «брекзита» терял все имевшиеся преимущества беспошлинной торговли с 27 остающимися в Сообществе странами.

Главный министр микрогосударства Фабиан Пикардо открытым текстом накануне референдума выражал опасения, что Испания, в случае выхода Великобритании, неминуемо усилит давление на Гибралтар, пытаясь прибрать его к своим рукам. Метрополии в этом случае, отметил Пикардо, необходимо взять на себя обязательства по защите территории Гибралтара от посягательств Испании.

В Мадриде за британским референдумом следили со сложным, но в целом позитивным смешением чувств. При любом итоге плебисцита Испания оказывалась в выигрыше: отказ британцев от выхода означал, что потрясения в ЕС не состоятся, а согласие на выход открывало (по мнению главы испанского МИДа Хосе Мануэля Гарсия-Маргальо) путь к возвращению мыса под испанскую «крышу».

После объявления результатов британского голосования Маргальо (в испанской прессе его обычно зовут по второй фамилии — прим. ред.) незамедлительно высказался в своей прессе относительно того, что «испанский флаг поднимется над Скалой очень скоро».

А первый вице-премьер правительства Испании Сорайя Саенс де Сантамария добавила, что «вне зависимости от результатов британского референдума, Гибралтар — это испанская земля».

Выдержав для соблюдения приличий паузу в несколько месяцев, в ходе которой Маргальо запустил пробный шар «а давайте попробуем установить над Гибралтаром двойной (совместный) суверенитет Испании и Великобритании» и получив в ответ молчание, означающее «нет», Мадрид на днях взялся за тему по-серьезному.

Для начала Хосе Мануэль в соцсетях предложил считать выход Великобритании из Евросоюза «поистине исторической возможностью для развития Кампо-де-Гибралтар (испанский вариант названия региона — прим. авт.). Добавив мягко и ненавязчиво, что если Скала „отвергнет предложение Испании перейти под двойное управление, она автоматически становится государством, посторонним для ЕС и потому граница Испании с ней из административной автоматически превратится в государственную“. Со всеми вытекающими, как говорится.

На пресс-конференции, состоявшейся на днях в Альхесирас (провинция Кадис) после встречи с мэрами всех муниципальных образований в Кампо-де-Гибралтар и представителями правительства Андалусии, министр выразил „абсолютную готовность“ обсудить этот вопрос со своим британским коллегой, подчеркнув, что в настоящее время двусторонние переговоры Испания-Великобритания „должны обязательно двигаться вперед“.

Известив мировое сообщество таким образом, что Испания никогда не откажется от своих претензий на Гибралтар, Маргальо тут же пообещал населению мыса „уважать его традиции, обычаи и характерные особенности, а также обеспечить постоянный свободный доступ к внутреннему рынку Испании, который позволит Гибралтару сохранить весьма завидный уровень экономического развития“.

„Брекзит“ ознаменовал собой историческую перемену, — сказал главный дипломат Испании. — Ничего уже не будет таким, каким было раньше. И Гибралтар в статусе колонии Великобритании-члена ЕС, — совсем не то же самое, что при Великобритании вне Евросоюза. Совершенно немыслимо, что ЕС будет поддерживать колонию чужого государства, поэтому надо найти формулу, которая удовлетворяла бы интересам всех заинтересованных сторон».

Учитывая желание гибралтарцев остаться в составе Союза, Испания может оставить им границу открытой. Но в этом случае Гибралтару придется согласиться с планом, который разрабатывался еще в 2002 году испанским премьером Хосе Аснаром и его британским коллегой Тони Блэром. В соответствии с их планом Гибралтар должен был в течение 50 лет находиться в переходном периоде под патронатом двух государств, а по истечении этого времени перейти полностью под управление испанской короны.

И еще потребуется согласие Лондона. Который не демонстрирует никакой радости в отношении перспектив, нарисованных двумя премьерами периода «старины глубокой». Тем более, что Блэр все-таки был лейбористом, а нынче на Даунинг-стрит рулят консерваторы.

Поэтому «возможны варианты».

Один, окрещенный испанской прессой «четырьмя столбами» (надо понимать, от ассоциаций с Геркулесовыми столбами Гибралтару в этой жизни уйти никак не удастся) Маргальо уже предложил.

Первый столб — совместный суверенитет Испании и Великобритании над Гибралтаром. Оба государства должны будут в равной мере заботиться о внешнеполитических и внешнеэкономических делах Скалы.

Второй — необходимо разобраться с проблемой Гибралтара, как военной базы НАТО. Испанский дипломат считает, что нахождение взаимоприемлемого решения не должно стать сложной задачей, поскольку «оба суверена входят в Североатлантический альянс».

Третий — узаконить «личный статус гибралтарца». Для этого требуется всего лишь внести небольшое изменение в Гражданский кодекс Испании, закрепляющее двойное гражданство жителя мыса.

Наконец, четвертый — присвоить Гибралтару статус испанской автономии в соответствии со ст. 144 b испанской Конституции.

Маргальо уверен, что «эта формула даст преимущества и собственно Гибралтару и испанским специалистам, живущим на территории пиренейского королевства и ежедневно отправляющимся на работу в соседнее государство. Таким образом удастся не только улучшать экономическое развитие Кампо-де-Гибралтар, но и положить конец историческому спору, тянущемуся уже 300 лет».

Министр считает, что «решение спора» укрепит дружеские, деловые и оборонно-союзнические отношения давних партнеров». Гибралтар же при этом будет иметь доступ к внутреннему рынку Испании и Евросоюза, как государство, выполняющее принцип четырех свобод (отсутствие границ внутри Сообщества для перемещения товаров, услуг, капиталов и людей. В последнем случае, кстати, проблемы вырисовываются у самой Великобритании, желающей сохранить себя на внутреннем рынке ЕС, но при этом стремящейся перекрыть въезд на свою территорию беженцам, иммигрантам и проч. — прим. ред.).

«У нас мало времени, — заявил Маргальо, намекая на то, что процедура выхода Великобритании из Евросоюза займет всего два года.

— Процедура расставания Лондона с остальными членами Сообщества распространяться должна только на собственно Великобританию, но никак не на Гибралтар. Ибо в практике высшей судебной инстанции ЕС Скала фигурирует как «колония Соединенного Королевства, но не как часть его».

Наконец, завершая свое выступление в Альхесирасе, испанский министр иностранных дел решил поставить эффектную жирную точку в вопросе, упомянув резолюцию ООН от 18 декабря 1968 года, призывавшей Великобританию в начале 1969 года передать Гибралтар Испании.

Однако Лондон резолюцию не признал: еще 10 сентября 1967 года в Гибралтаре был проведен референдум по поводу статуса территории. 12 138 человек высказались за то, чтобы оставаться британскими подданными, 44 — за то, чтобы стать испанскими.

«Мы так и не продвинулись в вопросе передачи Гибралтара Испании за почти пятьдесят лет», — с нотками разочарования произнес Маргальо.

И что теперь? Мало кто сомневается, что королева Елизавета II не настроена подарить королю Фелипе VI кусочек своей территории, пусть даже и всего 6,5 кв. км.

Испания могла бы разыграть вариант «вежливых людей» (или, как на Пиренейском полуострове их называют, «зеленых человечков), но к этому есть два препятствия.

Во-первых, оба королевства состоят в одном и том же военном союзе. А во-вторых, решение референдума 1967 года. Право нации на самоопределение никто не отменял, а декабрьская 1968 г. резолюция ООН не может обязывать Великобританию отдать Скалу Испании. Ибо это противоречит волеизъявлению гибралтарского народа. И потому кроме как документом, носящим рекомендательный характер, ничем иным считаться не может. И оправданием для силового вмешательства не послужит.

Увещевать Великобританию, что, мол, Гибралтар — это как Гонконг, попользовался и верни — тоже не получится, поскольку с китайцами у англичан был договор именно на долгосрочную аренду, а в утрехтстком соглашении такой термин отсутствует.

В общем, остается только ждать, когда Лондону просто надоест заботиться о ключевом пункте на горловине Средиземного моря. И периодически капать англичанам на мозги, призывая поступить по-порядочному, в соответствии с европейскими ценностями и отдать добровольно лакомый кусочек.

Владимир Добрынин