ХАРИТОНОВ Михаил
Специально для сайта RusNext писатель Михаил Харитонов — о присуждении Нобелевской премии по литературе американскому поэту и музыканту Бобу Дилану:
Нобелевская премия уже давно — именно по литературе причём — демонстрирует отход собственно от литературы.
Предыдущая Нобелевская премия была дана этой самой Алексиевич — даже вне зависимости от политического содержания можно сказать, что то, что она делала, отношения к литературе собственно не имеет. В лучшем случае — это нечто, претендующее на документалистику.
В данном случае эта тенденция продолжилась. То есть, Нобелевскую премию дали человеку, которого никто литератором не считал. Учитывая, кстати, что сам Нобель в завещании написал, что даёт премию за литературу идеалистического направления, что бы он ни подразумевал под этими словами — можно сказать, что всё это отошло весьма далеко.
С другой стороны, логика в этом есть. Это несколько расширяет границы того, что мы считаем литературой — то есть, нобелевский комитет своим решением призывает к чему пересмотреть границы жанра, причём пересмотреть их достаточно решительно, включив в литературу очень многие вещи, которые считались, периферийными, низкими и, скажем так, недостойными внимания, типа этих пресловутых песенок.
Какой-то смысл в этом есть, если не заходить слишком далеко, потому что дальше можно уже начать давать Нобелевскую премию по литературе, например, авторам удачных рекламных слоганов — некоторые из них действительно литературно совершенны, а главное — каков эффект! Есть некая граница, которую лучше не переходить.
Боб Дилан — это как раз примерно та самая граница и есть. Потому что мы все понимаем, что литературная ценность его текстов — хотя она, безусловно, существует и не является нулевой величиной — не представляет из себя ничего особенного без собственного музыкального исполнения и даже без самого автора. Потому что песни Боба Дилана лучше всего поёт Боб Дилан.
Мне кажется, уже достигнута некая граница расширения жанра, и я очень надеюсь, что следующая Нобелевская премия будет всё-таки дана за классическую толстую книжку идеалистического содержания.