Минобороны России рассматривает возможность возвращения военных баз на Кубе и во Вьетнаме, которые существовали в советские годы, заявил 7 октября замминистра МО Николай Панков.

— Мы этой работой занимаемся. Мы видим эту проблему, — сказал Панков, отвечая на вопрос, планирует ли военное ведомство возвращаться на базы в таких странах, как Вьетнам и Куба. Замминистра не стал вдаваться в детали, но отметил, что в настоящее время руководство Минобороны переосмысливает принятые ранее решения о ликвидации баз в этих странах.
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, комментируя возможности размещения военных баз на Кубе и во Вьетнаме, заметил, что «последние два года внесли в международные дела и в режим международной безопасности существенные коррективы».
— Поэтому, естественно, все страны в соответствии со своими национальными интересами оценивают эти изменения и предпринимают определенные меры в том русле, в котором считают нужным, — сказал он.
Напомним, военные базы на Кубе и во Вьетнаме находились до 2002 года: радиоэлектронный центр разведки в пригороде кубинской столицы Лурдесе и военно-морская база в Камрани. Считается, что в 2001 году от использования этих баз Россия отказалась под давлением США и в связи с затратами на их содержание. Как объяснял тогда начальник Генштаба Вооруженных сил России Анатолий Квашнин, аренда радиоэлектронного центра на Кубе составляет около 200 млн. долларов в год, а на эти деньги можно «приобрести 20 разведывательных и информационных спутников, а также закупить примерно 100 современных РЛС».
Однако в феврале 2014 года министр обороны РФ Сергей Шойгу заявил, что Россия расширит свое военное присутствие в мире: идут переговоры по размещению военных объектов с Вьетнамом и Кубой, а также ведется «активная работа на Сейшельских островах, в Сингапуре, в Алжире, на Кипре, в Венесуэле, Никарагуа и еще ряде стран». После этого не раз звучали заявления о необходимости возвращения в Лурдес и Камрань и даже предпринимались конкретные шаги в этом направлении. В частности, с весны 2014-го аэродром Камрани впервые стал использоваться для обслуживания самолётов Ил-78, которые обеспечивают дозаправкой топливом в воздухе стратегические ракетоносцы Ту-95МС, а в ноябре того же года было подписано соглашение об упрощенном порядке захода российских кораблей во вьетнамский порт Камрань.
Что означает нынешние заявления военно-политического руководства страны? Готова ли Москва действительно вернуться на Кубу и во Вьетнам, и если — да, то насколько масштабным может быть российское военное присутствие в этих странах?
— Возвращение в Лурдес позволит повысить работу наших соответствующих служб, поскольку в настоящее время сегмент системы радиоразведки в космосе у нас снижен, в отличие от США, — отмечает преподаватель Военного университета Министерства обороны, полковник ВВС в отставке Владимир Карякин. — В свое время разведцентр в Лурдесе держал «под колпаком» практически все Западное полушарие, «заглядывая» на глубину нескольких тысяч километров.
Во времена Карибского кризиса в рамках секретной операции «Анадырь» в состав группы советских войск на Кубе (ГСВК) входили части и подразделения различных видов ВС СССР, но с 1963 года на острове осталась мотострелковая бригада. В 1967 году был введен в эксплуатацию радиоэлектронный центр в Лурдесе. Понятно, что американцы крайне нервозно воспринимали РЭЦ у себя под боком.
Средства, размещенные на Кубе, позволяли осуществлять сбор информации о контроле над вооружениями по действующим соглашениям, вести перехват телефонных разговоров и сообщений на территории США, а также отслеживать американские субмарины и заниматься промышленным шпионажем. По словам Рауля Кастро, с помощью РЭЦ Россия получала до 75% развединформации по Штатам. В свою очередь, кубинцы получали от нас сведения, необходимые для безопасности острова. После распада СССР на базе находились сотрудники Шестого управления ГРУ (радиоразведка) и третьего главка ФАПСИ (Главного управления радиоэлектронной разведки средств связи — ГУРРСС). В 1997 году вроде как была проведена модернизация оборудования базы, но в то время американцы шагнули далеко вперед в области спутников…
— Есть данные, что роль РЭЦ в получении сведений в последние годы существенно снизилась.
— Да, вдобавок американцы проводили определенные мероприятия по дезинформации, размещая сравнительно недалеко от Кубы свои специальные станции… Но, наверное, это как-то учитывается в планах военно-политического руководства. К тому же, по сравнению с девяностыми годами наш ВПК также шагнул далеко вперед в области передовых разработок.
Конечно, нынешние заявления могут быть лишь демонстрацией намерений и элементом информационной войны на фоне ухудшения отношений между РФ и США, но вообще в настоящее время очень удобный момент для возвращения на Кубу с точки зрения политики. Лучше обосноваться на Кубе сейчас, когда администрация Обамы пакует чемоданы, и получить в руки козырь, нежели делать это после выборов в США, выясняя отношения с новым президентом Америки.
Что касается Вьетнама, то, на мой взгляд, этот вопрос может подождать.
— Потому что корабли ВМФ в соответствии с подписанными соглашениями сегодня и так имеют возможность зайти в Камрань?
— Конечно. В советское время Камрань из ПМТО выросла в крупнейшую зарубежную советскую военную базу 17-й оперативной эскадры — с причальным комплексом, аэродромом, прикрытым частями ПВО, где базировался отдельный смешанный авиаполк. Там постоянно присутствовало около 20 кораблей и судов ВМФ, что позволяло Тихоокеанскому флоту контролировать южную часть Тихого и весь Индийский океан.
Но сейчас военное присутствие во Вьетнаме нам не особо выгодно в виду сложных отношений между Вьетнамом и Пекином. Тем более, наши корабли имеют возможность свободного захода в Камрань, а топливозаправщики и бомбардировщики могут обслуживаться и получить дозаправку. Последние годы Россия в этом регионе не выполняла каких-либо серьезных задач, но в дальнейшем, наверное, Камрань может более активно использоваться нашими военными, но для этого объективно нужно наращивать плавсостав надводных кораблей.
— Несмотря на развитие спутников, РЭЦ в Лурдесе позволит снимать большой массив информации, в том числе — с сотовой связи, анализ которой тоже может быть интересен, — говорит научный сотрудник Центра анализа стратегий и технологий, главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов. — Есть данные, что РЭЦ в свое время мог фиксировать взлет-посадку американских самолетов.
— Ключевой вопрос в нашем возвращении на Кубу и во Вьетнам — готовы ли кубинцы и вьетнамцы нас принять? — отмечает заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин. — Я думаю, что кубинцы с удовольствием отнесутся к восстановлению РЭЦ. Что касается Вьетнама, то, наверное, он готов к сотрудничеству, но только в прежнем контексте.
Как известно, Вьетнам согласился передать СССР Камрань (во время Вьетнамской войны она находилась на территории Южного Вьетнама и была крупной тыловой базой войск США) только после агрессии Пекина в 1979 году. То есть соглашение с СССР Вьетнам подписал, чтобы Советский Союз сдерживал Китай. И если теперь вьетнамцы снова зовут нас обратно, то опять-таки с той же целью — сдерживать Китай. И вот насколько нынешняя Россия готова прийти туда именно в этом контексте — вопрос интересный. Никто просто так свою территорию предоставлять не будет — и Кубе, и Вьетнаму обязательно потребуется что-то взамен. Для Вьетнама российское присутствие нужно в контексте противостояния с Китаем, для Кубы — с США. Но американцы могут просто «перекупить» тех, кто этого захочет, или предложить им что-то, отчего они не смогут отказаться.
— Латиноамериканский вояж Владимира Путина в 2014 году, в ходе которого он первым делом посетил Кубу, заставил Вашингтон понервничать. Американцы тогда всерьез обеспокоились возвращением России в Лурдес, а также возможным строительством базы в Венесуэле, о чем ранее вскользь заявили в Минобороны, — отмечает заместитель директора Таврического информационно-аналитического центра РИСИ Сергей Ермаков. — Понято, что речь идет не о каких-то ракетных полках на Кубе, а только о разведцентре. Но и это, как считают американцы, несет прямую угрозу их нацбезопасности, поскольку тогда Россия получит возможность слежения за военной обстановкой на территории США.
Тогда, в 2014-м, МИД и сам президент опроверг планы по возвращению на Кубу, однако сейчас ситуация кардинальным образом изменилась: мы находимся в состоянии конфронтации с американцами, а США особо и не скрывают наращивание всех элементов своей стратегии по сдерживанию нашей страны. Соответственно, размещение российских объектов военного назначения за рубежом «разрывает кольцо сдерживания РФ», позволяет выйти их окружения американских военных баз и повышает возможности для геополитического торга.
В общих чертах такой сценарий просматривается, но насколько он осуществим — другой вопрос. Здесь нужны и экономические ресурсы, и согласие принимающих сторон — Кубы и Вьетнама, которые в соответствии со своими нормативными правовыми актами должны одобрить данное решение.
— На ваш взгляд, вьетнамцы и кубинцы готовы к сотрудничеству?
— Только в усеченном виде. Но даже в таком случае у этих стран появятся дополнительные инструменты для поднятия их статуса в геополитической игре. Например, Вьетнам находится в ситуации, когда, с одной стороны, он сотрудничает с Россией, с другой — пытается балансировать между США и Китаем. В этом плане наращивание российских возможностей в рамках «совместных усилий по укреплению безопасности на море» (так, например, это можно оформить дипломатически) было бы для него плюсом.
— У США есть ресурсы для «блокировки» наших военных планов?
— Дипломатические возможности американцев сейчас весьма ограничены из-за предстоящих выборов. Что касается военно-технических возможностей, то тут все будет зависеть от того, насколько наши намерения будут воплощаться в реальность и насколько мы готовы вложиться в эти проекты. Здесь на самом деле все зависит от нас, поскольку сейчас американцы не готовы идти на серьезную конфронтацию.
— По моей информации, вопрос о возвращении на Кубу действительно давно прорабатывается, но, естественно, не в тех масштабах, которые были раньше — речь идет все-таки о более компактном РЭЦ, — говорит глава совета ПИР-Центра, бывший заместитель начальника Главного управления международного военного сотрудничества МО РФ генерал-лейтенант Евгений Бужинский. — Российские военные советники там и так есть, но речь идет о том, чтобы восстановить наши возможности по ведению различных видов разведки. У меня никогда не было сомнений в необходимости РЭЦ, поскольку он занимался не только радиоперехватом, а целым комплексом мероприятий. Экономить 200 млн. долларов, которые мы ежегодно платили за аренду, — было все-таки не самой хорошей идеей.
Что касается вьетнамской Камрани, то, насколько я знаю, переговоры также находятся в продвинутой стадии, но речь идет даже не о пункте базирования, а об объекте возможного обслуживания кораблей, докования, пополнения запасов. Естественно, если мы хотим присутствовать в Индийском океане, возвратиться в Мировой океан, из которого ушли, то нам нужно иметь какие-то возможности для такого возвращения, чтобы корабли не просто болтались в море без какой-либо поддержки. В таком формате эти объекты, конечно, не надо прикрывать никаким средствами ПВО и т. д., поскольку, во-первых, их никто не будет обстреливать, во-вторых, развертывание дополнительных средств стоит немалых денег. Поэтому, если что-то и делается, то в условиях сжатого бюджета и экономии.
Антон Мардасов