ЛЕПЕХИН Владимир
Подведение итогов выборов, как это водится, становится завершением агитационной кампании — когда объективный анализ подменяется победными фанфарами. Но вот отзвучали и фанфары, так что пора задавать вопрос: а что это было?

Со строго научной (политологической) точки зрения власть в России, как и в большинстве стран современного Запада, представляет собой одну из разновидностей олигархической, то есть групповой власти (условно — «административно-монетаристскую олигархию»). И именно борьба различных «групп интересов» определяет характер противоречий внутри правящего в РФ класса и основные политические тренды развития нашей страны.
В таком контексте парламентские выборы не решают задачи деолигархизации общества и не являются элементом реального народовластия. Напротив, сегодня в России они закрепляют и легитимируют олигархическую по своей сути политическую систему и маргинализуют любые институты и механизмы народовластия (например, Общественную палату, политические партии, общественные движения, а также независимые профсоюзы, которых как важнейшего элемента экономической демократии сегодня в России нет по определению).1 Так что разрыв между реальной, теневой властью и демонстрационно-декоративными институтами — с одной стороны, и между власть и народом — с другой, не просто весьма ощутим и очевиден, но увеличивается.
Не секрет, что Федеральное собрание РФ (опять же в строгих, политологических оценках) сегодня по-факту представляет собой продолжение Администрации президента (публичный ее департамент), не являясь функционально ни полноценной представительной, ни даже реальной законодательной властью.
Это хорошо понимают большинство профессиональных политологов, но не считают целесообразным критиковать власть по данной теме с учетом, во-первых, серьезности внешних вызовов, а во-вторых, рассматривая нынешний административно-олигархический характер государства меньшим злом в сравнении с позднесоветским застоем, горбачевской перестройкой, ельцинским олигархическим беспределом «семибанкирщины» и перспективой прихода к власти «белоленточников».
В такой ситуации вопросы, возникшие в экспертной среде по ходу и итогам прошедших парламентских выборов, загоняются вглубь: они не озвучиваются, но это не значит, что все довольны, и что серьезные вопросы в открытой или закрытой форме не будут заданы власти в ближайшем будущем.
Основные «реперные» точки состоявшихся выборов на сегодня сводятся, как минимум, к двум вопросам. Вопрос первый: почему явка на выборы оказалась гораздо выше той, которую показывали опросы? Ответ экспертов: потому что сработал административный ресурс.Вопрос второй: почему партия «Единая Россия» получила 54% голосов избирателей, в то время как опросы показывали рейтинг этой партии в среднем 40%? Ответ: потому что и здесь сработал административный ресурс.
Экспертная среда в массе своей уверена, что административный ресурс использовался в регионах (особенно в республиках) на полную мощность в пользу партии власти и кандидатов от партии власти. В частности, на избирательных участках наблюдались вбросы бюллетеней в её пользу. (См., к примеру характер «голосования» в Саратове). Очевиден также факт чрезмерной зарегулированности избирательного законодательства, установившего настолько мощные фильтры для несистемных кандидатов, что о формировании института сколько-нибудь реального народовластия на федеральном уровне сегодня не может идти и речи.
Большинство экспертов уверены, что у власти была установка — обеспечить по итогам парламентских выборов 2016 года формирование конституционного парламентского большинства (и именно для этого состоялся возврат избирательного законодательства к олигархической системе формирования половины Государственной Думы по одномандатным округам). И экспертная среда — с учетом факторов, названных выше — НЕ ПРОТИВ такого поворота событий. Однако здесь возникает еще один и, пожалуй главный вопрос прошедшей кампании: а для чего было сформировано конституционное большинство?
Эксперты отмечают, что существуют три варианта использования правящим классом факта конституционного большинства в парламенте.
А) Власть, лишившись конкурентов в парламенте, намерена почивать на лаврах и плыть по течению (отсюда точка зрения о неизбежном возврате партийно-политической системы современной России к формату «руководящей и направляющей» партии времен СССР).
Б) Конституционное большинство будет использовано президентом РФ для того, чтобы изменить политическую модель общества и, внеся соответствующие изменения в Конституцию РФ (например, статью о первенстве российского законодательства перед международным), начать наступление на олигархов и прозападные, проколониальные институты и механизмы.
В) Конституционное большинство будет использовано олигархической бюрократией, чтобы более жестко продолжить реализацию разного рода монетаристских мер, включая повышение пенсионного возраста и т. п.
Таким образом, Госдума с конституционным большинством в ней партии власти становится очередной развилкой с тремя вариантами выбора дальнейшего пути.
Замечу, что российские политические эксперты в массе своей не верят, что будет реализован вариант б), сомневаются (хотя и допускают), что будет реализован вариант в), и склоняются к тому, что, скорее всего, будет реализован вариант, а). То есть будет продолжена инерционная эволюция (не развитие) политической системы в направлении окончательного закрепления её олигархизации и административной архаизации.
При этом разного рода политические «реформы», о которых партия власти начала говорить уже на второй день после выборов, станут очередной проформой, если не их профанацией.
В целом для страны продолжающаяся олигархизация партийно-парламентской системы чревата следующими последствиями:
— рейтинг президента останется высоким, но рейтинг власти в целом будет падать,
— у большинства населения не будет мотиваций к инициативам в любой сфере, не только политической,
— желание творческой, научной и деловой элиты уехать из страны останется высоким, если не возрастет,
— социальный и политический потенциал «пятой колонны» в РФ будет нарастать,
— в России и вокруг неё НЕ сформируются центростремительные силы, то есть весь постсоветский условный Запад (Украина, Белоруссия, Молдова, Грузия, Армения, Азербайджан и даже Казахстан) будет по-прежнему устремлен в Европу и США; то есть внешние угрозы возрастут.
Помимо прочего, уж поскольку парламент по-прежнему выполняет функцию декорации народовластия, в России усилится кланово-групповая борьба под ковром, что весьма опасно для политической стабильности государства, ибо группа действующего президента в такой ситуации может не заметить надвигающиеся опасности. (О такой опасности см. здесь: https://ria.ru/analytics/20150507/1063200825.html)
Фактически глава России может попасть в ту же ловушку, в которую попал сегодня президент Казахстана Нурсултан Назарбаев: президент хочет уйти со своего поста, но власть передать некому — устойчивые, самовоспроизводящиеся и адекватные институты и механизмы эффективной власти в стране не созданы, несмотря на колоссальные усилия главы государства в этом направлении.
Одна из причин отсутствия в Казахстане (а также в Белоруссии и в любой постсоветской стране) таких институтов и механизмов — попытка построить прозападную политическую модель, которая в условиях постсоветского и евразийского государства не работает и работать не будет.
Не работает прозападный тип партийно-парламентской политической системы и в России, поскольку западная достаточно примитивная модель политического устройства (приемлемая для малых и моноэтнических стран) не обеспечивает нашей стране ни эффективного государственного управления, ни сколько-нибудь действенного народовластия. Отсюда и устойчивая тенденция воспроизводства в РФ советских административных институтов и методов, но сросшихся уже с частным компрадорским капиталом.
Избавить Россию от потрясений — в случае ухода сверхсильного и авторитетного президента вроде Владимира Путина — может только принципиально новая модель политической системы, которая
а) блокирует притязания олигархических групп на власть (в особенности — притязания усиливающихся в России прозападных и провосточных коллаборационистских групп),
б) разрешает конфликты между сформировавшимися в России и уже интегрированными во власть криминальными кланами в пользу государства и народного большинства,
в) обеспечивает воспроизводство здоровых и зрелых политических сил в обществе в форматах дееспособных институтов федерального уровня.
Причем, говоря о необходимости создания таких институтов, я имею в виду не только Государственную думу и полноценные политические партии, в системе которых должны быть запрещены структуры, подобные ПАРНАСу (ведущие прозападную и антироссийскую пропаганду) и серьезно усилены, во-первых, социал-демократия некоммунистического типа (то есть, не КПРФ, а «Партия справедливости») и блок традиционалистов не популистского типа (то есть, не ЛДПР, а, например, «Родина»).
Я имею в виду уникальную и самобытную систему (российскую политическую модель), в равной степени учитывающую сильные и слабые стороны западной, советской и традиционной российской моделей политического управления.
В таком большом многонациональном и поликонфессиональном государстве, как РФ, подвергающемся колоссальному давлению извне и изнутри, вне всякого сомнения, на достаточно долгий период должна быть сохранена модель сильной Президентской республики.
При этом одновременно в стране должна быть создана «солидарная» (не путать с «социалистической» или «демократической») политическая система, опирающаяся на идеологию «солидарной цивилизации», продвигаемую, в частности, структурами Всемирного русского народного собора и некоторыми независимыми пронациональными аналитическими центрами. (О контурах такой идеологии см., например, здесь: https://ria.ru/zinoviev_club/20151105/1314204696.html, здесь: https://ria.ru/zinoviev_club/20150528/1066937714.html и здесь: https://ria.ru/zinoviev_club/20140731/1018124260.html)
Соответственно, эта модель должна опираться на развернутую систему уникальных отечественных институтов власти, с одной стороны, обеспечивающих стране модернизационное развитие, с другой — страхующей государство от радикальных трендов.
Для подсказки:
Общественная палата, СМИ и РАН должны стать основой еще одной ветви (четвертой) власти — «гражданской» (через подобный институт часть либеральной оппозиции становится системной),
Союз традиционных для России конфессий должен получить полномочия «духовной» (пятой) власти,
… а Институт Президента с контролем за силовыми структурами должен быть выделен в отдельную ветвь власти (шестую или седьмую власть), стоящую над иными ветвями власти и гарантировать консенсус.
Соответственно, принципиальным образом должны быть изменены (деолигархизированы и национализированы) система государственной службы и кадровая политика в системе государственного управления, избирательное законодательство, партийно-профсоюзная система, местное самоуправление и проч.
Впрочем, это всего лишь подсказки, штрихи к той модели, которая разработана, но пока не востребована правящим классом в силу его олигархическо-компрадорской природы и — по этой причине — ориентации на иные, традиционные для олигархического государства модели и методы управления.
Владимир Лепехин, директор Института ЕАЭС