АНПИЛОГОВ Алексей

95% школьников Донбасса выбрали для сдачи ГИА Русский, а не Украинский язык. Если бы такой выбор был в Харькове Одессе Днепропетровске — каким был бы результат?
Алексей Анпилогов: Выбор школьников Донбасса абсолютно рационален, потому что в настоящий момент граница с Российской Федерацией гораздо прозрачнее и проще с точки зрения пересечения, нежели граница между — казалось бы — двумя частями одного и того же государства.
Школьники Донбасса спокойно и осознанно делают свой выбор, рассчитывая на то, что они смогут получить высшее образование, а затем трудоустроиться на территории Российской Федерации.
Кроме того, стоит учитывать, что сама по себе российская техническая, технологическая сфера гораздо мощнее украинской, которая по факту существует в рамках узкого прокрустова ложа весьма искусственных украинских терминов, понятий и используется исключительно в качестве некоего официального языка.
Что касается городов, которые сейчас оказались на территории, скажем так, подконтрольной киевскому режиму. Безусловно, процесс украинизации, который начался ещё при позднем СССР и особенно бурно развернулся во времена независимости Украины, он даёт свои плоды. Присутствует большое количество украинских школ, практически стопроцентное официальное высшее образование на украинском языке, поскольку-де-юре уже не осталось российских ВУЗов, де-факто, как минимум половина ВУЗов ведёт преподавание на украинском языке.
С другой стороны, объективно качество украинского образования, к сожалению, невозможно сравнивать не только с образованием американским или европейским, а также и с российским.

Дело в том, что весь пласт технической, технологической, научной информации по-прежнему создаётся либо на английском, либо на немецком, французском или русском языках — но никак не на украинском. Украинский язык, к сожалению, представляет из себя тот самый корявый воляпюк, о котором много раз писали различные писатели — он много унаследовал из народного языка, но при этом не оброс всей той техносферой, которая характерна для развитых языков.

Единственными проектами, которые могли бы принести какую-то пользу с точки зрения образования, это были проекты в той или иной степени гибридного образования, когда рассматривалась сцепка английского и украинского языка, как, допустим, в Киево-Могилянской академии либо, если велось образование, как при Советском Союзе на юго-востоке Украины, когда технические и большая часть гуманитарных дисциплин преподавалась на русском языке, а украинский язык занимал достаточно скромную, но существенную роль в виде образования на предмет деловой лексики или юриспруденции, которая сейчас по факту переведена на украинский язык. К сожалению, сейчас эта практика фактически завершена.
Проект Киево-Могилянской академии оказался очень слабо масштабируем по стране — здесь сказалось как незнание украинской терминологии преподавателями, так и незнание английского языка. А российская билингвистическая образовательная программа, которая спокойно использовалась в Советском Союзе и в первые годы независимости, сейчас всячески искореняется по политическим соображениям — из-за законодательного запрета преподавании на английском языке в высшей школе, законодательного запрета на защиту диссертаций на русском языке и так далее.
Это приводит исключительно к деградации высшей школы, деградации науки, технологической сферы и образованию некоего параллельного мира, в котором система образования украинского выдаёт достаточно низкосортных специалистов, которые при попадании потом в реальную жизнь вынуждены по факту переучиваться либо на английский стандарт, либо на российский, что, разумеется, происходит гораздо чаще.
Так что дети однозначно вынуждены будут выбирать — и Единый государственный экзамен и все остальные вступительные экзамены — на украинском языке, но это ведёт к эрзац-образованию, которое потом фактически будет заменяться в той же производственной практике на русский язык даже на самой Украине.