ТИМАКОВ Владимир
За последние сто лет мир человека изменился сильнее, чем за предыдущие тысячелетия. Это касается не только рукотворной техносферы, позволившей отказаться от постоянных мускульных усилий. Это касается не только обилия искусственных материалов, пришедших на смену привычным натуральным. Радикальным образом изменились условия, формирующие генофонд человечества.
Ещё два-три поколения назад постоянным спутником человечества была высочайшая детская смертность. В дореволюционной России, как и во всех странах прежнего мира, каждый второй ребёнок не доживал до совершеннолетия. А то и двое из трёх рождённых умирали в детском возрасте. Так было на протяжении веков, тысячелетий. Сегодня вероятность детской смертности сократилась до нескольких процентов, а в странах с наиболее успешной медициной (таких, как Япония, Куба, Норвегия) до нескольких промилле.
Что означает эта перемена для генофонда?
Тысячелетиями человеческая популяция находилась под прессингом жёсткого естественного отбора. Носителям генов, кодирующих физические аномалии, наследственные болезни, и даже просто пониженную сопротивляемость инфекциям, приходилось несладко. Коса смерти безжалостно удаляла эти гены вместе с их хозяевами. Одновременно выбраковывались вновь возникающие мутации, если они влияли на жизнеспособность. Выживали самые здоровые и крепкие люди, отбирались генные аллели, кодирующие выносливость и иммунитет.
Победа над детской смертностью упразднила естественный отбор. В 1950 году 90 % наших соотечественников получили шанс дожить до совершеннолетия, в 2000 году — 95 %, сейчас — 98 %. Это значит, что все они могут оставить потомство и передать свои гены следующему поколению. Теперь воспроизводятся гены слабые и сильные, устойчивые к болезням и неустойчивые, даже генетически аномальные — все. Возникающие мутации не отбраковываются, а накапливаются. Из поколения в поколение этот груз будет становиться только тяжелее.
А мы с Вами медицину ругаем: что-то доля здоровых детей у нас сокращается! Дело, оказывается, вовсе не в медицине. Чем лучше работают врачи, тем выше среди нас доля больных и инвалидов.
Те, кто раньше умирал, сегодня остаются жить. Те, кто раньше не мог оставить потомства, сегодня рожают детей. Их дети, которые сами с большой вероятностью несут ослабленный генный набор, тоже рожают, и так далее. С каждым поколением наши гены гарантируют всё меньшую и меньшую жизнеспособность. Раньше её обеспечивал генетический фонд, теперь о ней заботится фонд медицинского страхования. Ещё несколько поколений, и регулярный приём лекарств станет такой же необходимостью, как регулярный приём пищи.
Какой выход из этого тупика прогресса?
Вряд ли кто-то согласится вернуться во времена высокой детской смертности и восстановить суровый естественный отбор. Зато перед нами всё более ясно прорисовывается перспектива лечить не болезни, а гены, то есть редактировать «неудачные», «слабые», «рискованные» участки генетического кода, приводя их к лучшим образцам. Об этом, кстати, говорили 2 июня на одной из дискуссионных площадок «Start up village» в Сколково, где выступал и автор этих строк.
Разговор об изменении человеческих генов, особенно о таком, которое будет передаваться по наследству, наталкивается на строгие моральные табу. Кажется, наука вторгается в святая святых, в зону векового таинства, пытаясь навязать природе выдуманные человеком правила.
Не только Русская Православная церковь в основах своей социальной концепции утверждает, что «целью генетического вмешательства не должно быть искусственное „усовершенствование“ человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке». Против генетических манипуляций в наследственных линиях человека выступил лауреат Нобелевской премии по медицине, один из первооткрывателей вирусной природы рака Дэвид Балтимор. Американское и японское научные общества генной терапии (а именно в этих странах технологии генетического «ремонта» достигли наивысшего развития) потребовали наложить строгий запрет (strong ban) на наследуемые изменения, пока в обществе не достигнут консенсус по этому поводу.
Стремясь быть верным сыном Православной церкви, я ничуть не оспариваю основы её социальной концепции. Однако надо признать, что редактирование генома и «усовершенствование» человеческого рода путём искажения Божьего плана о человеке — это не одно и то же. Справедливый вопрос задал на сайте «Правмир» священник Александр Пикалёв: «Разве лишняя хромосома у ребёнка с синдромом Дауна в большей степени соответствует Божественному плану о человеке, чем рождение полноценного, здорового ребенка?»
Кажется, ответ очевиден. По Божественному плану человек несёт 23 пары хромосом, и ни одной больше. А если по какому-то дьявольскому стечению обстоятельств в зародышевую линию попадает одна лишняя, и 21-ых хромосом становится не две, а три — рождается малыш с синдромом Дауна. Если мы научимся злополучную лишнюю хромосому на самой ранней стадии развития удалять, это будет не нарушением Божественного плана, а его утверждением. Посрамлённым же при такой процедуре окажется враг рода человеческого.
Думается, говоря о технологиях редактирования человеческих генов, нужно чётко провести разграничительную линию. Одно дело эксперименты над природой, попытки привить человеку новые, не присущие ему качества, вывести некого постчеловека. Совсем другое дело — охранительная генетика, которая будет защищать наш генофонд от вырождения и мутаций, ориентируясь на здоровые исходные образцы, или, выражаясь иным языком — на Божественный план. Если первый подход в самом деле несёт огромные соблазны и риски, толкает на преступление всех возможных моральных ограничений, то второй не просто оправдан, но неизбежен. В противном случае мы не сможем остановить лавинообразное вырождение генофонда в условиях, когда исчез естественный отбор.
В христианской философии человек не является пассивным заложником природных сил. Человек создан по образу и подобию Творца, в нём присутствует творческое начало, он является соработником Бога на земле, он призван совершенствовать мир. И если на смену естественному отбору придёт выполняющий те же самые задачи разумный отбор, помогающий отсеивать болезнетворные гены без страданий и смерти, это будет достойной реализацией дарованного человеку творческого начала.