Цой мертв. Но воспоминания, как стадионы и площади скакали под его песню «Мы хотим перемен», — живы. Такое трудно забыть.

Смотрю украинское ТВ, веду долгие ночные беседы по Скайпу с обитателями этой не чужой мне страны. Самая популярная сейчас у них мантра — «реформы-змины-реформы-змины-реформы-змины». Ее твердят все, и упоротые майданщики, и забитыеантимайданщики, и даже нейтральные пофигисты. Все хотят змин — перемен!

Спрашиваю: а каких реформ-змин вы хотите, шановне?

— Европейских!

— Так они у вас давно идут!

— Где?

— Вам цену на газ-электричество подняли? Вот это и есть европейские реформы. Причем, не окончательные. По моим подсчетам, ваши цены еще в два-три раза ниже европейских…

— Но тогда мы хотим европейских зарплат!

— Нет проблем. Зарабатывайте.

— Где ж мы их заработаем?

— А европейские реформы зарплат не касаются. Зарплата — дело лично каждого…

— Мы хотим европейской медицины!

— Нет ничего проще. Платите за визит к врачу 100 евро — получите. Ну или каждый месяц по 200–300 евро страховки…

— А где ж мы возьмем такие гроши?

— Зарабатывайте…

— Мы хотим европейских пенсий!

— Г...но вопрос! Платите в пенсионный фонд по 300–500 евро в месяц — через 40 лет получите.

— А где ж мы возьмем гроши?..

И так — по кругу. Вам это ничего не напоминает? Мне — таки да. Подобные»реформы» грезились 25+ лет назад советским людям, которые сотнями тысяч скакали на Красной площади, на набережной в Риге, на проспекте Руставели в Тбилиси. Скакали под приставучую барабанную песенку «Перемен требуют наши сердца!».

Причем, замечу: веселее и выше всех скакали как раз те, по кому эти «перемены» должны были ударить в самую первую очередь: студенты, младшие научные сотрудники из разных НИИ, молодые специалисты с госпредприятий. Именно их вожделенные реформы начисто лишили средств к существованию уже на второй день после введения. На киевском Евромайдане 2,5 года назад скакали практически те же люди.

Правда, следующее поколение.

Хоть я живу в Латвии, то есть — «европеец» со стажем, для моих украинских друзей я — «ватник», российский империалист и продажный путинский журналюга. Не спорю. Я — действительно «ватник», действительно — российский империалист и по многим вопросам — пропутинский. Правда, денег от Темнейшего не получаю. Волонтер, так сказать.

Так вот, после нудного и бессмысленного евро-ликбеза (хотите — заработайте), мои украинские друзья пускают в ход последний убойный аргумент: зато мы свободны! Мы в своей стране свергли злочинну владу. Захотим — и эту свергнем! А вы, русские, — рабы. Вам — слабо!

Это — интересный вопрос. Во-первых, не слабо. Мы, русские, в 20-м веке изрядно посвергали свои «злочинны влады». Отмайданились по полной! Но сейчас… Последние три года я провожу в России примерно четверть своего времени. Много езжу, много беседую, вынюхиваю по-журналистски настроения своих земляков по СССР.

Моя выборка, конечно, не референтна, но результат ее таков: 90% россиян не шибко довольны своей жизнью, им в последнее время становится все труднее. Но так же 90% россиян, с которыми я общался, перемен НЕ ХОТЯТ. Нет, от повышения зарплаты никто не откажется, от заасфальтированной улицы — тоже. Но надевать для этого кастрюлю на голову и поджигать покрышки у Кремля — боже упаси!

Наскакались русские, протрезвели, повзрослели. Глядят на соседей с юга с ужасом: неужели всего 25 лет назад мы были такие же? Да, были!

Помните себя в детстве? Как мстительно мы думали: вот вырасту, каждый день буду покупать себе игрушки и питаться только мороженым. Долой мамину «владу», которая не позволяет мне это делать здесь и сейчас! А-а-а-а!.. У большинства детей к моменту наступления половой зрелости это проходит.

Вышел ли русский народ из состояния детского «свободомыслия»? Вот факт: сколько ни пыжатся провокаторы вытащить на площади разных «ущемленных» — дальнобойщиков, валютных заемщиков, хамонно-пармезановых лишенцев — не получается. А реформы в России, тем не менее, идут. Не так быстро и радикально, как хотели бы, чьи «сердца требуют», но стиль Путина — мягкая терапия, даже гомеопатия, а вовсе не фронтовая хирургия. Впрочем, мне кажется, что в ближайшие год-два он начнет действовать решительнее.

Потому, что только во взрослом состоянии народа возможны реальные изменения. Народ должен сначала осознать, что даром ничего не бывает, что любая реформа — это сначала — больно. Хотите повышения пенсий? Принимайте увеличение пенсионного возраста. Хотите, чтобы крыши не падали на головы? Платите больше за ЖКХ… По-моему, русские это поняли.

Теперь про страну, расположенную в часе лёта на юг от Москвы. Там змины идут полным ходом уже третий год. Меняют прокуроров, полицию/милицию, министров, премьеров, губернаторов, законы, правила, памятники. Каждую неделю на каком-нибудь майдане что-нибудь жгут, кого-то свергают-люстрируют. Поменяли — стало хуже, еще поменяли — еще хуже, еще поменяли — совсем плохо… А народ требует: давай еще, еще змин! Радикальнее, полнее! Всё поменять немедленно, здесь и сейчас! Га-а-а-а!!!

Вы обращали внимание, что слово «перемены» и слово «измена» — однокоренные? Они и ходят, как правило, рядом. «Измена» не в смысле — иудина, а в наркоманском. Для тех, кто не в курсе: у наркоманов «изменой» называется, когда привычный наркотик вместо ожидаемого кайфа вдруг приносит ужас и ломку. Так бывает. И чтобы слезть с измены, наркоман обычно колет себе вторую дозу побольше, не помогло — третью…

А дальше… А дальше — передоз и смерть. Если врачи не откачают.