ПРИЛЕПИН Захар

Об истоках польской русофобии
На днях в одной телепрограмме случился скандал.
Некий гость, поляк, увидев хронику бомбёжек на Донбассе — трупы, трупы, трупы, убитые старики, дети, женщины, — самодовольно сказал:
— Такой фильм надо показывать по российскому и украинскому телевидению в прайм-тайм, чтоб вся сепаратистская сволочь знала, чем заканчиваются имперские болезни.
Российские участники программы стали на поляка страшно кричать, а он, кажется, был вполне довольный: а что такого-то? Правду ж сказал.
Я тоже считаю, что такого поляка надо беречь, а не затыкать ему рот. И других поляков надо приглашать, сыворотку правды подсыпая им в чай, а то вдруг они застесняются говорить то, что у них на уме.
Только таким образом нормальные россияне смогут побыстрее расстаться с некоторыми своими иллюзиями: например, про «общий европейский дом». (Ненормальные россияне всё равно думают ровно так же, как этот поляк, и лечить их уже незачем).

Сегодня на Украине действуют в рамках АТО несколько боевых подразделений, прибывших из других стран. Есть отдельный грузинский батальон, традиционно много «послов доброй воли» из прибалтийских стран, но поляки держат абсолютное первенство. Только убитых (и опознанных) за время войны поляков, и только в ДНР — 480 (цифру мне называли три месяца назад, сейчас, скорей всего, ещё больше).
480 — только те погибшие, что попали в руки ополченцам и были идентифицированы в ДНР. Сейчас идёт позиционная война, — вследствие снайперских дуэлей, миномётных обстрелов, диверсионных атак и точечных вылазок, — наблюдаются ежедневные потери на стороне АТО в несколько десятков человек; но узнать, кто именно был убит и в какую сторону поехал его гроб, возможностей нет.
В любом случае, цифра 480 может быть, как минимум, увеличена вдвое, но, скорей, втрое.
Поляки приехали на эту войну самыми первыми.
Вопрос, что их влечёт — одновременно и простой, и сложный.
Поляки не могут простить и никогда не простят нам разделы Польши, в которых, правда, участвовала не одна Россия — но к России счёты особенно строгие.
Германцев, рассказывал мне мой товарищ из Польши, поляки не любят тоже, но боятся куда сильнее.
Ведь когда немцы приходили — они убивали всех непокорных.
А Россия…
Ну что Россия. В 1795 году поделённая Польша исчезает с карты мира.
В 1815 году император Александр I дарует Польше, находящейся в составе России, конституцию. (Сама Россия её получит только в 1905 году).
В Варшаве созовут Парламент. В Царстве Польском будут действовать собственные законы. Государственным языком останется, естественно, польский. У Польши будет собственная польская армия, которая некоторое время будет находиться на балансе России — с нашего мужика драли три шкуры, чтоб польский офицер ни в чём не нуждался.
Мало того! Управлять польской армией станут генералы, которые только что служили Наполеону (в тех же генеральских званиях) и, по сути говоря, руководили убийством русских людей.
Но даже не здесь спрятано самое главное.
Именно в это время — нахождение Польши в составе России — между поляками и правобережными украинцами сложатся особые и очень тёплые отношения.
Вы, пожалуй, удивитесь, когда узнаете, что польский язык господствовал почти на всём правобережье Днепра — к примеру, всё делопроизводство шло на польском. В деревнях поляки вводили свои суды. Они чувствовали себя там полноценными хозяевами, о чём вспоминают многие мемуаристы.
«Украинство» как «русофобия» было во многом взращено именно в это время, здесь, на правом берегу.
Поляки, признаем, оказались мудры и дальновидны.

Прежние отношения между запорожскими казаками и ляхами были плюс-минус такими, как их описал Николай Васильевич Гоголь в повести «Тарас Бульба»: недаром первый перевод этой книги на польской случился в… 2001 году! К тому же, польский переводчик издал эту книгу за собственный счёт. Мы-то польского Сенкевича, описывавшего российскую военщину, переводили сами и миллионными тиражами распространяли.
Поляки пошли другим путём: они решили исключить Россию из взаимоотношений между украинцами и поляками, и, более того, приложили все усилия, чтоб героизировать образ запорожца.
Постепенно, в течение XIX века (и, так или иначе, под патронажем монаршей власти) была создана «украинская школа» в польской литературе.
В замечательной книге «Тень Мазепы» Сергея Белякова, есть крайне любопытная глава, посвящённая как раз этой теме.
Основой «украинский школы» станет простая идея: украинцы и поляки — народы одной земли, одного государства.
«Польские националисты, — пишет Беляков, — видели возрождённую Польшу непременно в границах Речи Посполитой. Украина (Малороссия) для поляков тех времён — родная земля, где живут уже много поколений польских шляхтичей. Они называли эту страну „молочною и медовою землёю“, но ценили не только за плодородие почвы, мягкий климат и обилие солнечных дней. С Украиной были связаны несколько веков истории Польши, причём веков — славных, отмеченных рыцарским героизмом и военными победами…»

«…Польское украинофильство вышло за пределы литературных кружков и светских салонов, — продолжает Беляков, — в 1832 году… Тадеуш Кремповецкий называл Наливайко и Павлюка, вождей первых казацких восстаний, „новыми спартанцами“ и признавал историческую вину польской шляхты перед украинским народом».
Беляков подробно рассматривает деятельность «украинской школы» в польской литературе — рекомендую ознакомиться, это очень познавательно.
В этом контексте высказывания вышеупомянутого польского политолога на российском телевидении — вовсе не сиюминутная блажь нашего зарвавшегося гостя.
За его словами имеется обширная культурная и политическая подоплёка.
Украина должна сбросить власть московской «империи», чтоб вернуться домой — к своим братьям, полякам.
И уже дома, изгнав москаля, поляк и украинец тихо разрешат некоторые имущественные вопросы.
В XIX веке поляки были готовы простить украинцам разнообразную и чудовищную резню, которую время от времени устраивали гайдамаки — а в нашем столетии многие поляки способны закрыть глаза на чудовищные дела Бандеры.

Ничего не прощают только России; и, положа руку на сердце, украинца и поляка можно понять.
На нашем месте могли (а в их представлении — должны) быть они.
Если бы поляки удержались в Москве в начале XVII века — они бы владели российской империей — и были уверены, что вправе ей владеть. Знаете, кто им тогда помогал? Запорожские казаки доходили до самой Москвы, способствуя полякам в их начинаниях.
И если вы думаете, что эта польская уверенность пропала с приходом демократических и прогрессивных ценностей, то это ваши проблемы, а не польские.
А если б шведы победили Петра Великого, Мазепа вполне мог бы претендовать на российский трон, и сегодня мы жили бы в украинской империи, где великоросс оказался бы «младшим братом» малороссу.
Но всё сложилось, как сложилось. Извините, ребята.
Пока на Украине шёл «ленинопад» и заодно крушили памятники Кутузову и Жукову, российская интеллигенция прозападного толка объясняла это всё «аннексией Крыма» и последующими событиями на Донбассе.

Теперь из Польши поступают известия, что местные власти решили снести свыше пятисот памятников, так или иначе связанных с Россией — в основном, с периодом Великой Отечественной.
Здесь нам, наверное, наши любимые интеллигенты расскажут, что Польша — отдельная страна, и имеет право распоряжаться памятниками по собственному усмотрению.
Все право имеют, кто бы спорил — даже студент Раскольников с топором.
Но мы имеем право понимать, что за этим стоит.
За этим стоит геополитическая картина, в сущности, неизменная, как минимум, со времён Смуты.
Поляк разводит замайданного украинца. Победивший на Майдане украинец надеется воспользоваться помощью поляка, но своё сохранить. Оба при этом смотрят на Москву и в глазах отражается одна давняя мысль: «На твоём месте должен был быть я».
Так как на это место претендовать возможностей пока нет никаких, на сегодняшний момент актуальна мысль другая: «Оставьте нас в покое».
Мы бы, может, и оставили. Но вы сами покоя не хотите.
Чешутся руки-то? Хочется обломить штык бронзовому солдату?
Готовьте тросы и верёвки, подгоняйте технику, включайте бравурную музыку.
Будем смотреть и запоминать.
Ликуйте, панове.
Источник