На вопросы «Русской весны» ответил журналист издания Украина.ру Александр Чаленко, который считает, что Киев должен понять, что то, что у Москвы на уме — у Донецка на языке.

— Александр, вы присутствовали на форуме «Россия-Донбасс: единство приоритетов», который состоялся на днях в Донецке. На что вы обратили внимание? На какие месседжи и выступления?

— Обратил внимание на речь Дениса Пушилина и на выступления присутствовавших на мероприятии депутатов Государственной Думы от «Единой России» — Андрея Козенко и Виктора Водолацкого. 

Что касается Пушилина, то мне сразу бросились в глаза два его необычных тезиса. Самым необычным был первый из них. Он назвал Киев и Чернигов — русскими городами.

Поясню, в чем необычность. Мы, простые русские патриоты, всегда считали и Киев, и Чернигов, и Полтаву, и другие города Малороссии, не говоря уже о Новороссии, русскими городами. Не сомневаюсь, что также как русский патриот и активный участник Русской весны считал и Денис Пушилин, но только в отличие от нас, в силу его официальных должностей и приверженности минскому процессу, публично об этом не заявлял. 

По нашему мнению, из этого тезиса следовало, что раз эти города русские, то в таком случае должны быть в составе России точно так же, как Москва и Екатеринбург. Когда такой тезис высказывает рядовой патриот типа меня, это одно, а когда публично говорит, что Киев — русский город, такой далеко не рядовой патриот как Пушилин — это уже совершенно другое. Это все-таки говорит глава русского государства, пусть и непризнанного, но все-таки государства. Понятно, что должность обязывает Дениса Владимировича взвешивать каждое свое слово и представлять все последствия своих заявлений.

Насколько я знаю Пушилина, раз он такое заявляет, то это произнесено не просто так. Я уверен, что перед озвучиванием этого тезиса, он посоветовался со своими коллегами в самом широком смысле этого слова, назовем их так.

Думаю, возражений у коллег не было. Уверен, что они одобрили этот тезис.

Значит, Пушилин не просто так сказал: «Киев — русский город». Значит, это определенный месседж, посланный и нам, и Киеву. И за этим месседжем могут рано или поздно последовать какие-то практические действия, о которых мы можем только предполагать.

Понятно, что подобное заявление — творческое продолжение главного тезиса недавней