Недавно опубликованная «Стратегия национальной безопасности» уделяет довольно много места ценностям и необходимости их защиты.

Процитируем документ: «Все более разрушительному воздействию подвергаются базовые моральные и культурные нормы, религиозные устои, институт брака, семейные ценности.

Абсолютизируется свобода личности, осуществляется активная пропаганда вседозволенности, безнравственности и эгоизма, насаждается культ насилия, потребления и наслаждения, легализуется употребление наркотиков, формируются сообщества, отрицающие естественное продолжение жизни»

Это описание верно, но его хотелось бы дополнить.

Дело в том, любое революционное движение требует себе максимально широкой свободы для того, чтобы разрушить старый порядок; разрушив его, оно быстро и жестко всякую свободу сворачивает.

Революционеры не борются за свободу — и, когда они говорят об этом, они говорят неправду. Они борются, как не так уж трудно догадаться — за власть.

«Абсолютизация свободы» и «пропаганда вседозволенности» — это средства, употребляемые на определенном этапе для разрушения тех самых «базовых норм и устоев» которые мешают революционерам строить дивный новый мир.

Когда этот этап пройден, требования терпимости сменяются требованиями повиновения. Можно (и нужно) смело бросать вызов власти и общепринятым ценностям, когда эта власть и ценности носят контрреволюционный характер.

Ни в коем случае нельзя — когда это власть и ценности победивших революционеров.

Нынешняя антисемейная революция, которую можно было бы назвать «глобальной», но это не совсем так, Китай и исламский мир и не думают в нее вовлекаться — начинается с апелляций к свободе и терпимости и заканчивается жестким принуждением к новой идеологической ортодоксии.

В этот раз мы наблюдаем несравненно меньше прямого насилия, чем во времена Великой французской или большевистской революций. Людей выгоняют с работы, штрафуют, иногда сажают, и даже на огромные сроки — как Адольфо Мартинеса, который получил 15 лет за сожжение ЛГБТ флага — но до их якобинских и большевистских предшественников нынешним революционерам пока далеко.

Canсel Culture — это, конечно, не расстрельные рвы. Но цель — переформатирование человечества согласно чьему-то набору гениальных идей — остается сходной, причем это переформатирование предполагается даже более глубоким.

Предыдущие тоталитаристы не стремились целенаправленно к разрушению семьи; несомненно партийная лояльность ставилась выше семейной, но в целом вовсе не считалось чем-то неправильным вступать в брак, иметь детей, более того, семья признавалась чем-то в принципе ценным.

Нынешнее движение направлено на намеренное разрушение семьи как института и отношений между супругами и между родителями и детьми; на разрушение самого представления о людях как о мужчинах и женщинах, которые вступают в брак, где рождают и воспитывают детей.

Пока я пишу эти строки, в ленте мелькает новое сообщение — немецкая компания «Люфтганза» вводит «гендерно-нейтральный» язык, отказываясь от традиционного обращения «дамы и господа». На общем фоне, где сказать что «месячные бывают только у женщин» значит произвести страшный скандал — как это произошло с Джоан Роулинг, это не удивляет.

Но стоит заметить, что все это движение не имеет ничего общего со свободой — или, тем более, «вседозволенностью». Оно ведет к резкому сворачиванию свободы — а не к ее расширению. Мы имеем дело не с наступлением вседозволенности, а с наступлением нового тоталитаризма.

Примером, который символически отражает всю ситуацию, является ряд случаев, когда преступники-мужчины заявляли, что «идентифицируют себя как женщины», их сажали в женские тюрьмы, где они насиловали своих сокамерниц.

Совсем недавно Высший суд Англии и Уэльса вынес постановление по делу, когда мужчина, осужденный за изнасилование, объявил себя «трансгендерной женщиной», после чего его посадили в женскую тюрьму.

Сокамерница, обвинив его в насилии, подала в суд, требуя, чтобы мужчин-насильников больше не сажали в женские тюрьмы. Суд ей отказал, постановив, что «поступить так — значило бы проигнорировать недопустимым образом права трансгендерной женщины жить согласно полу, который она избрала»

Как отмечает известная журналистка Абигайль Шраер, значительная часть таких случаев просто не становится известна, потому что женщина, запертая в камере с насильником, понимает, что ей некуда деваться, и говорит, что связь была «добровольной».

Это яркий пример того, как прогрессивное понимание «свободы», «равноправия», «справедливости» и даже «любви» приводит к тому, что женщину на годы запирают в камере с насильником, а протестовать против такой практики — значит навлекать на себя неприятности, как на «трансфоба».

Люди, оказавшиеся в менее ужасных обстоятельствах, тоже вынуждены «добровольно» принимать господствующую идеологию либо помалкивать — как сообщается, 60% американцев боятся открыто выражать свои взгляды.

Не утомляя читателя множеством примеров, которые достаточно хорошо известны, можно отметить, что никакой «вседозволенности» нынешний антисемейный тоталитаризм не предлагает — он шатает «базовые нормы» не ради большей свободы, а именно ради порабощения людей.

Это важно помнить, потому что обещания «свободы» звучат эмоционально привлекательно, и говорить о том, что мы против свободы, полагая ее «вседозволенностью», значит создавать ложное и неблагоприятное впечатление.

Свобода — важная ценность (как, в прочем, и отмечается в «Стратегии») и, защищая наши устои, мы защищаем именно ее. А наши оппоненты продвигают никоим образом не свободу, а новый тоталитаризм.

Читайте также: Украина была колонией, а сейчас это концлагерь, — украинская телеведущая

Сергей Худиев