АКОПОВ Пётр
09.01.2015 - 18:24 Расстрел французских карикатуристов уже вошел в историю заката Запада — став в один ряд с такими знаковыми терактами, как 11 сентября 2011 в США и акция Брейвика в Норвегии. Общее именно с этими акциями не в том, что террористы убили людей — а в том, что они свидетельства того, как западная цивилизация уничтожает себя саму. И при этом даже не может поставить честный диагноз своей болезни. Tweet
Не будем сейчас рассматривать конспирологические версии случившегося 7 января в Париже — хотя некоторые детали теракта вызывают вопросы, на которые нет ответов. Но пока что это и неважно — потому что и самое простое объяснение случившегося обнажает бездну.
«Экспортированная на Восток война вернулась на Запад. Но уже не просто террором — а в гораздо худшем виде. Как гражданская война»
Исламисты из йеменской Аль-Каиды напали на редакцию парижского сатирического журнала и расстреляли журналистов — 10 человек погибли — а заодно убили и трех полицейских. Причина — журнал неоднократно публиковал карикатуры, оскорбляющие пророка Мухамеда и ислам (точно так же глумились и над христианами).
Французы вышли на митинги протеста, по всему миру прошли акции в защиту свободы слова — ведь главной целью теракта западная пресса тут же назвала «свободу слова». А многие на Западе пошли дальше — «Речь даже не о демократии или республике, это вопрос цивилизации. Необходимо, чтобы все цивилизованные граждане, каковы бы ни были их убеждения, объединились. Это — война, объявленная варварством цивилизованному человечеству», заявил бывший президент Франции Николя Саркози.
Конечно, он не называет мусульман варварами — но все понимают, что именно это имеется ввиду. Это мы уже слышали — после 11 сентября, когда пилотируемые арабами самолеты врезались в нью-йоркские башни близнецы. Варвары пришли в Рим и хотят разрушить его — и все цивилизованные люди должны дать отпор дикарям. Но что-то мешает почувствовать себя цивилизованным человеком по версии современного Запада. Может быть та огромная ложь, которая лежит в основании всего происходящего? То, о чем молчит Запад.
Убивать людей — значит нарушать все заповеди. Но какие заповеди остались в западном обществе? Если власть и само общество никак не реагирует на откровенно провокационные, глумливые действия тех, кто оскорбляет верующих людей — вправе ли они говорить о нарушении закона теми, кто решил убить обидчика? Какого закона? Божественного, человеческого, юридического?
Французские мусульмане живут в стране, в которой на государственном уровне и через СМИ продвигается уже не просто отпадение от Бога, но и расчеловечивание человека, где большая часть населения (а особенно заметно — среди элиты и общественно активных слоев) отказалось от католической веры, традиционной семьи и прочих вечных ценностей. И французские мусульмане (как, впрочем, и французские католики — но у них хотя бы не добавляется еще и национальный фактор) не уважают людей, для которых все относительно, нет ни добра, ни зла, которые ценят лишь стеб и удовольствия. Мусульмане живут по законам своей веры — и чувствуют себя окруженными толпами безбожников, слабых и закомплексованных, но при этом все более и более агрессивных по отношению к верующим людям.
Да, мусульмане чужие, пришлые в этой стране — но ведь их пустили сами французы, которые до того пришли на исламские земли с огнем и мечом, завоевав и поработив их. И теперь, оказавшись в Европе, мусульмане поражены тем, какими извращенными оказались их бывшие колонизаторы — не все, но самые заметные и активные. Это не значит, что все французские мусульмане готовы расправиться с местными — но это создает атмосферу.
А потом в этой атмосфере происходят удивительные вещи. Франция начинает новый крестовый поход на Ближний Восток — вслед за Америкой. Какие у Франции интересы и цели в оставленных ею в середине прошлого века колониях, да и в целом на всем Востоке? Такие же, как и у всего Запада — нести демократию и цивилизацию, права человека и свободу женщин. Так говорят французские власти — и это слышат в том числе и их сограждане-мусульмане. И они им не верят — потому что хотя и родились и выросли в Европе, но не считают страны своего происхождения отсталыми и варварскими, нуждающимися во внешнем вмешательстве. Но западные власти придумывают для оправдания своего вмешательства еще один, хитрый, как им кажется, аргумент — в Сирии, Ливии, Египте угнетают мусульман (неважно кто — военные диктаторы, или шииты суннитов). То есть получается, что Запад не навязывает свою матрицу Востоку, не пытается снова поставить его под контроль — нет, это не идеологический неоколониализм, а борьба за право мусульман быть мусульманами. На такую наживку клюют гораздо больше доверчивых последователей пророка — но проблема Запада в том, что ему верят не только в странах Востока, но и на самом Западе. И парижские и лондонские арабы едут воевать с «кровавым диктатором Асадом», который, оказывается, и не мусульманин вовсе. И ждут помощи от Франции, которая обещала свергнуть кровавый режим — и Париж, как и Лондон, и Вашингтон, помогают, финансируя и вооружая повстанцев, раздувая огонь гражданской войны сначала в Ливии, потом в Сирии.
В 2003-м Франция не поддержала вторжение США в Ирак — но потом натворила на Востоке столько, что уже мало чем отличается для арабской улицы от «добрых англосаксов». Война в Сирии затянулась, да и все планы Запада по переформатированию Большого Ближнего Востока дали сбой — и волна террора, которую «цивилизованные люди» гнали на магометан, обернулась против них самих. Не рой другому яму, не бросайся камнями в стеклянном доме — это все об этом. Экспортированная на Восток война вернулась на Запад. Но уже не просто террором — а в гораздо худшем виде. Как гражданская война. Гражданская война внутри самого Запада.
Потому что мусульмане, вернувшиеся с войны это граждане стран ЕС, потому что они не просто мстят за то, что Запад обманул их в Сирии, а хотят, вернувшись домой (а Запад — это уже и их дом) добиться уважения к себе и своим чувствам со стороны европейского общества и государства. Но как добиться уважения к тому, что не признается как ценность?
Запад не считает веру достойной уважения — право глумится над верой уже давно стоит выше в шкале местных «ценностей». Отказавшись от собственной веры и традиций, европейская элита не намерена уважать ни христиан, ни мусульман — но если католики или протестанты уже не могут постоять за себя (ну попробуйте сказать в храме проповедь с обличением гомосексуализма как богопротивного и противоречащего человеческому естеству явления — получите тюремный срок, как шведский пастор), то мусульмане не намерены спускать оскорбления.
Почему они наказывают обидчиков смертью? Но так они же насмотрелись ее на своей исторической родине, на Ближнем Востоке — там, где Запад в открытую благословлял и вооружал «правильных повстанцев». Западу вернулось то, что он сам и вырастил — и самое для него печальное, что даже начав пожинать бурю он так и не понял, что сам посеял вызвавший ее ветер.
Более того, в конфликте с исламом Европа становится крайней — точно также, как ее делают крайней в конфликте с Россией. США раздувают конфликты и хаос на Большом Ближнем Востоке — в том числе и для того, чтобы не дать сложиться крепкому арабскому единству — пытаются блокировать и вытеснить с постсоветского пространства Россию.
И в обоих случаях крайней окажется Европа — если англосаксам удастся заставить ее играть в их игру на Украине и рассорить ее с Россией, ЕС попадет под еще больший контроль атлантистов, утратит способность самостоятельно определять направление своего развития и способы лечения своих болезней. А участвуя и разжигая конфликты в исламском мире Европа все больше настраивает против себя своих собственных мусульман. То есть провоцирует конфликты в собственном доме.
Есть ли выход из этого тупика? Конечно — Европа должна обрести свое собственное лицо. Даже измененное глобалистскими вирусами мультикультурализма и толерантности, оно все еще не безвозвратно утеряно. Нужно «всего лишь» вернуться к собственным традициям, своему укладу и жизни по средствам. Освободиться от англосаксонской опеки, стать по-настоящему независимыми. Перестать вмешиваться в дела других стран и цивилизаций, избавиться от комплекса превосходства и представлений об универсальности своей цивилизации.
При этом развивать национальную, а не искусственную «мультикультуру» — если не из страха Божия, хотя бы потому, что только традиционные ценности могут обеспечить возрождение семьи, а значит и предотвратить неизбежное при нынешних тенденциях вымирание тех же французов. Одновременно резко ограничить миграцию, предоставив при этом национальным диаспорам право соблюдать свои традиции, стимулируя возвращение мигрантов на их родину, где без постоянного вмешательства западных стран наконец-то установится порядок.
Для этого в Европе есть очень многое — ведь на самом деле большая часть населения вовсе не отпала окончательно от традиции, просто гораздо заметней и активней та часть элиты, что продвигает «универсальные», постгуманистические «ценности». Отторжение этой элиты народом, смена вех — вопрос жизни и смерти для Европы в ближайшие годы. Рост влияния традиционалистских, антиглобалистских сил во Франции, Германии, Италии — свидетельство того, что процесс уже пошел.
Нужна не борьба с терроризмом — а борьба за возвращение собственного лица, собственных ценностей (а, значит, и уважения к чужой вере), собственного будущего. И в этом деле Россия будет Европе самым искренним и верным союзником.
Источник