ЛЕПЕХИН Владимир
События, разворачивающиеся вокруг решения властей Санкт-Петербурга о передаче Исаакиевского собора в пользование Русской православной церкви, похоже, переходит в новую фазу, трансформируясь из общественной дискуссии в политическое противостояние. Противники передачи Собора церкви собрали почти 200 тысяч подписей под петицией протеста и направили в Василеостровский районный суд коллективный административный иск к комитету имущественных отношений Петербурга о признании незаконным распоряжения этого ведомства о передаче храма в пользование РПЦ. (https://ria.ru/religion/20170123/1486255721.html)
Санкт-Петербург — идеальное место для новой революции
Представители РПЦ и их сторонники, в принципе, могли бы — раз уж пошла речь о праве церкви на возвращение храмов — напомнить своим оппонентам, как и какое количество православных храмов и монастырей было разрушено в годы советской власти. Напомнить и потребовать сатисфакции. Однако же никому из руководства РПЦ подобное не приходит в голову. Православная общественность ведет себя как ответственная сила, терпеливо объясняющая оппонентам свою позицию, подчеркивая, что решения, затрагивающие имущественные отношения, не относятся к компетенции церкви: все вопросы следует адресовать правительству Санкт-Петербурга, действующему на основании федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» от 2010 года или же к Правительству РФ.
Аналогичным образом — ответственно и с пониманием — ведут себя и большинство музейщиков, что объяснимо: опыт показывает, что там, где хозяином или арендатором храмов и культурных объектов становится церковь, названные активы обретают куда более рачительного хозяина, чем государевы слуги.
Кстати, потомки разрушителей храмов — если иметь в виду членов КПРФ — тоже особо не замечены в нагнетании напряженности вокруг передачи Исаакиевского собора церкви. Против же передачи — маргинальная квазипартия «Коммунисты России», использующая любую возможность для самопиара.
Автор этих строк не ставит своей задачей расписать в настоящей статье все «за» и против» передачи Собора православной церкви. Мне видится важным объяснить, почему технический, казалось бы, вопрос вдруг стал катализатором непримиримых политических боев, постепенно приобретающих федеральный масштаб.
В пользование РПЦ уже переданы Казанский и Смольный соборы, и к этим решениям питерская общественность оказалась индифферентной. А вот передача церкви Исаакиевского собора вдруг стала камнем преткновения. Почти по такой же — исаакиевской — схеме развивается сегодня ситуация и вокруг возможной передачи в пользование РПЦ (её Симферопольской и Крымской епархии) ряда объектов музея-заповедника «Херсонес-Таврический» в Крыму, где в решении имущественного вопроса появляется уже украинская тема с соответствующим «международным» звучанием.
Так вот: почему, начав с малого — с кампании в СМИ в защиту музея, организаторы протеста продолжили акцию сбором подписей под петицией, а на конец января наметили массовый митинг, направленный уже не только против конкретного решения властей Санкт-Петербурга, но также (если судить по публикациям в прессе) против РПЦ и российской власти как таковой?
Кто заинтересован в противостоянии
Такое ощущение, что спустя ровно сто лет после октября 1917 года кое-кому удалось найти повод для очередного наступления на российскую власть. Идеальным же местом для этого наступления вновь становится Санкт-Петербург — город-колыбель русских революций. К примеру, Сенатская площадь близ Исаакиевского собора — чем не майдан? Ведь именно здесь в далеком 1825 году состоялась первая в России попытка осуществления «буржуазно-демократической» революции.
Но кто сегодня выходит в итоге на площадь перед Исаакиевским собором в знак протеста против передачи Собора-музея Русской Православной Церкви? Кто эти декабристы—январисты — помимо некоторых музейщиков и отдельных «городских идеалистов»?
По сути, мы вновь наблюдаем протестное единение правых и левых (как правило — радикальных и оппозиционных) активистов, являющихся движущей силой всевозможных майданов.
Конечно, в контексте того, что происходило в минувшую субботу в различных городах США (митинги протеста против нового главы государства во главе с актерами Голливуда), (https://ria.ru/analytics/20170124/1486341763.html) массовые выступления городской «общественности» в России резко окрасились в карикатурные тона, однако это не значит, что российская оппозиция откажется от использования любых поводов для того, чтобы заявить о себе.
Еще раз подчеркну: я не обсуждаю сейчас — насколько верным и обоснованным было решение властей о передаче Собора церкви. Меня беспокоит, в первую очередь, форма протеста: то, как конкретные группы людей борются за сохранение музейных экспонатов, по факту — вольно или невольно — разжигая религиозную и социальную рознь.
Напомню, что вопрос о передаче Собора в пользование РПЦ обсуждался в мэрии и Законодательном Собрании Санкт-Петербурга почти три года. В конечном счете, за передачу храма-музея церкви высказались не только руководители городской администрации, но и депутаты: лишь пять человек из пятидесяти (!) проголосовали против позиции исполнительной власти или воздержались. Вопрос: так для чего жители Санкт-Петербурга всенародным голосованием избирают свой законодательный орган, если несколько несогласных с мнением большинства депутатов не собираются подчиняться решению данного органа, пытаясь обойти его решение посредством возбуждения радикально настроенных граждан?
Да, петиция протеста — эффективное средство привлечения внимания власти к той или иной проблеме. Однако же 200 тысяч подписантов — это отнюдь не большинство жителей Санкт-Петербурга.
Подобную ситуацию мы видим сегодня, например, в США, где сотни тысяч выходящих на улицы страны противников Трампа пытаются дезавуировать не только мнение ДЕСЯТКОВ МИЛЛИОНОВ избирателей, но и действующий избирательный закон. Аналогичным образом действует политизированное меньшинство и в Великобритании, пытаясь подменить петициями и митингами меньшинств мнение большинства, высказавшегося за brexit. (https://ria.ru/analytics/20160906/1476217681.html)
Нет конфликта, есть его имитация
Самое пикантное в истории с давно готовящейся передачей Исаакиевского собора в аренду РПЦ то, что в Санкт-Петербурге, на самом деле, нет никакого гражданского конфликта, но есть его искусная имитация.
Политический разогрев общества — вот для чего нужна имитация гражданского противостояния в северной столице. Судьба же музея, права верующих и интересы туристов тут, похоже, на третьем-пятом местах.
Расширение пространства протеста необходимо некоторым его организаторам для того, чтобы решить главную свою политическую задачу 2017 года — столкнуть между собой две самые массовые группы граждан РФ, дабы на этой волне если и не превратить Санкт-Петербург в место проведения российского евромайдана, то, по меньшей мере, укрепить в нем политические позиции конкретных радикальных группировок.
Так, некоторые оппозиционные издания целенаправленно продвигают среди жителей Санкт-Петербурга идею о том, что «северная столица» — это европейский город, в отличие от «азиатской» Москвы. (Знакомая тема, не правда ли?) А как вам такой месседж: «Московский патриархат хочет отобрать у Санкт-Петербурга Исаакиевский собор»? Или — «NB! Исаакиевский собор уходит от Петербурга в Московский патриархат». (Как будто Питерская православная епархия — не часть Московского патриархата).
Современное российское общество делится на две большие группы: на так называемых постсоветских людей, которым близки идеалы Великого октября и советские ценности (они составляют до половины граждан РФ), и людей православной, не-советской культуры (около 30% населения страны). Обе группы в совокупности составляют основу политической стабильности в России. Соответственно, представители радикальных оппозиционных группировок, в особенности те, кто так или иначе связан с зарубежными русофобскими структурами, заинтересованы в том, чтобы выбить эту опору из-под федеральной власти.
Выбить как? Самый простой способ — поссорить православных людей с советскими, столкнуть защитников храмов с потомками тех, кто их, в общем-то, в свое время и разрушал.