ИГНАТОВ Григорий
В конце января в мире произошло кое-что интересное, нечто многообещающее и, безусловно, неприятное. Правда, мало кто это заметил. Не только лишь все, так сказать.
Речь идёт о событии в Манчестерской картинной галерее, решившей убрать из экспозиции картину «Гилей и нимфы». Учитывая, что это одна из самых известных картин прерафаэлитов — фактически, единственного рождённого в Англии направления в живописи, — то это всё равно как убрать из Третьяковки «Богатырей» Васнецова, или «Утро в сосновом бору» Шишкина, или какую-то другую «визитную карточку» национального искусства. Наверное, для этого нужны весьма весомые причины, так?
В Рунет эта новость пришла несколько видоизменённой — дескать, картину убрали из-за протестов феминисток. Нет, к сожалению, всё гораздо хуже. Протестов не было. Картину убрали заранее, чтобы их избежать в будущем. Превентивно. Проявили, так сказать, благоразумие самоцензуры. Испугались загодя.
Обоснование кастрации (а как это ещё назвать?) британского искусства было выдвинуто откровенно бредовое — «Гилея» убрали, чтобы «спровоцировать дискуссию», как относиться к таким вот возмутительным картинкам: «Просто, мне кажется, раньше мы не уделяли должное внимание проблемам, связанным с дискриминацией женщин, с сексуальным насилием… В определенной степени катализатором стали и флешмобы Time’s Up и MeToo. Их проводило феминистское сообщество. Они призывали женщин к тому, чтобы не молчать о совершенном или совершаемом над ними насилием… Все сложилось одно к одному. Мне кажется, искусство — благодатная почва для того, чтобы обсудить эти темы» — сбивчиво кается смотритель галереи Клэр Ганнауэй. А дальше в пресс-релизе — «Эта картина представляет женское тело или как „пассивную декоративную форму“, или как „роковую женщину“. Давайте бросим вызов этой викторианской фантазии!». Да, и Ганнауэй напоследок сделала «три раза Ку» — извинилась, что картину не убрали раньше. А то висит, понимаешь… Непотребство! Обманом затесалась в прекрасный новый мир!
Между тем, даже беглый взгляд на невинную картину «Гилей и нимфы» повергает в полное недоумение: ээээ…. а что с ней не так? Совершенно заурядный сюжет про русалок-прелестниц. Понимаете, это же даже не женщины — это русалки! Скоро будут за эльфиек и гномих обижаться?
Но всё становится на свои места, когда перепуганная смотрительница проговаривается: катализатором стали флэшмобы Time’s Up и MeToo — или, если называть вещи своими именами, кампании травли. Травли массовой, оголтелой, чудовищно несправедливой и кровожадной. Травли каких-то странных призраков-сексистов, которыми оказывались вдруг люди, с коими 20 лет назад у «борчих против харрасмента» случился секс, а они теперь вдруг решили «отозвать согласие». Ибо время пришло! Time’s Up!
И совсем уж всё становится ясно, когда узнаём, что идею «перформанса» пугливой белой британке вежливо подарила чёрная карибско-британская феминистка Соня Бойс. «Предложение, от которого невозможно отказаться».
Масштаб и размах этого террора — а как это ещё назвать? — напугал весь мир. Напугал настолько, что и в Манчестерской галерее почли за лучшее заранее «сделать Ку» — ткнули пальцем в самую ценную картину и торжественно принесли её в жертву феминизму. Ибо ради Феминизма ничего не жалко! Лишь бы в двери не постучал…
А почему, возвращаясь к зачину текста, это только начало? Да просто потому, что тысячи произведений мирового фонда классической живописи — это то самое «представление женщины как пассивной декоративной формы». Тысячи их! В разных позах, на разных кроватях, креслах, кушетках и шкурах! В окружении мужчин и подруг, природы и животных, богов и героев. И что теперь с этим делать?! MeToo-тукать? Убирать из музеев и галерей? Жечь?
Но ведь этим дело не ограничится. Помимо «пассивной декоративной формы» есть еще картины с изображением мёртвых женщин — «Офелия» тех же прерафаэлитов, мерзких женщин — Саломеи, Далилы, Иезавели, пьяных женщин, толстых женщин… Это ведь отличный повод оскорбиться этими сексистскими карикатурами! Что делать с ними?
Ответа нет. Потому что нет, собственно, никакого критерия, какую женщину на картине считать feminist-approved, а какую — нет. Красивые бабы, как выяснилось, — плохо. «Роковые» — тоже. Но не-роковые — это мужские игрушки. А некрасивые — это злонамеренный виктимблэйминг, чтобы несчастные женщины себя с уродинами ассоциировали и плакали-страдали. Как ни кинь — всё клин.
Да это ведь и не важно. Зачем создавать какие-то правила, рамки и законы, если главная цель — террор, запугивание, постоянное нервное напряжение? Феминистки руководствуются «пролетарским чутьём», выбирая себе новую жертву, а зачем чутью какие-то законы? Пусть все нервничают, без исключения. «Сексизм есть? А если найду?».
Мы воочию видим, как феминизм превращается в фашизм 21 века. Абсолютно нетерпимое и агрессивно антикультурное явление, готовое уничтожить весь «мужской мир» — а наша цивилизация, как ни крути, создана мужчинами. Что ж, тем хуже для цивилизации. И для искусства, из которого, по мнению феминисток, постоянно вылезает «тестостероновое мурло» (Пелевин), изображающее женщин то слишком красивыми, то слишком уродливыми, то слишком покорными, то слишком роковыми.
«Гилея и нимф», в итоге, всё-таки вернули на своё место в галерее — слишком много отзывов оставили возмущённые пользователи на стене, где их спровоцировали к дискуссии. Но нет никаких сомнений, что дальше будет хуже. Боюсь, что мы ещё увидим костры из картин. Костры из книг не так давно уже были…

Источник