25.08.2016 - 3:00

Жительница Донбасса Наталья Щербакова — инвалид необъявленной войны. Девушка пострадала от артобстрела в собственном дворе. Сколько в Донбассе таких же, как она, подсчитать невозможно.

При этом на территории республики ДНР ещё не выстроена заново система соцобеспечения, а инвалидов становится больше с каждым боем. Огромное количество остро нуждающихся людей, которые не могут ни заработать, ни уехать, ни защититься, уже больше двух лет предоставлены сами себе.

— Я родилась здесь, в городе Харцызске: это Донецкая область, ближе к Иловайску, рядом с Макеевкой. Я детская медсестра. Ко мне во двор прилетело, когда был Иловайский котёл. В ту ночь как минимум шесть человек погибло. Вообще считается, что наш город не попал под обстрелы, а это так были, залётные.

Муж с детьми (дочке было восемь лет, сыну шесть) отдыхал в Алупке, а я дожидалась сменщицу, которая должна была выйти из отпуска 25 августа. Вот чуть-чуть не доработала, не успела к мужу уехать. Это случилось в пятницу 22 августа 2014 года в восемь вечера.

vk.com

— Что к вам прилетело?

— Ой, я даже не знаю. Толь, что к нам прилетело? Муж говорит, «Ураган». Нам же никто не отчитывался. Кассета была с осколками, у меня все ворота как сито, машина как сито, двор весь изрешечённый, шифер, стёкла, гараж…

Я была в подсобке, пригнала коров и собиралась доить. Меня спасла балка, снаряд упал на неё. Если бы рядом прошёл — меня бы не было.

© Наталья Щербакова

© Наталья Щербакова

Со мной был сосед, приходил помочь мне там с бочками. Мы с ним на метр отлетели и оказались у коров под копытами. Сосед, конечно, сразу захрипел, его — насмерть. Жалко, молодой, 35 лет, ребёнок остался.

© Наталья Щербакова

— А Вы потеряли сознание?

— Нет, я не отключилась. Я начала звать соседей, они прибежали, вытащили меня за руки за ноги. Помню, дом напротив горел. Вызвали скорую помощь, повезли сначала в Макеевку, потом в Харьков — наша больница договорилась с врачами, чтобы приняли меня, медика, хоть там и Украина.

Осколок попал мне в спину и остановился в животе. Его достали, восемь дней я лежала на спине, потом меня перевернули на живот и оперировали уже с другой стороны. Шансов выжить не давали, два раза останавливалось сердце, давление было 30/20. Но я выжила. Восемь месяцев выкарабкивалась из лежачего положения, потом села в инвалидную коляску.

У меня повреждены спинной мозг и органы малого таза, не работают ноги. Врачи сказали, что в течение первых пяти лет возможно моё восстановление, при условии ежедневных занятий я смогу ходить.

— А Вы занимаетесь?

— Ползаю. Купила ортезы — специальные пластиковые сапожки, которые держат колено. В комнате есть брусья — вот я надеваю эти ортезы и стараюсь тренироваться. Делаю наклоны с мячом, качаю пресс.

— Вот Вы приехали из больницы после всех операций. Машины нет, дом в решето — как всё это восстанавливали?

— Коровы.

© Наталья Щербакова

— ??

— У нас их три и ещё три телёнка. Муж развозит целыми днями творог, сметану, молоко. На это и живём. А пенсия у меня 2500 рублей — это ничто.

Ту же коляску, памперсы, катетер, противопролежневый матрас я покупала за свой счёт. Ремонт дома делали на свои деньги. Первую выплату наша молодая республика дала мне в декабре прошлого года — 6 тыс. рублей. Всё. А постоянно помогали обычные люди.

Вот у меня на участке в поликлинике была тысяча детей, и их родители, кто что мог, приносили: кто по 500 гривен, кто по 200, кто продуктами, вещами, моющими средствами помогал.

И звонили, и в социальных сетях были объявления, что Наташа Щербакова нуждается в помощи. От Рината Ахметова волонтёры выдавали таблетки. Но во время моих операций мы покупали лекарства сами.

Я никуда не могу получить путёвку: первые два года были очень важны для моей реабилитации, но в правительстве ДНР нам отвечали, что в республике нет оздоровительных санаториев для инвалидов. А на Украине, понятно, нас не принимают.

И самое обидное — в моих документах нигде не указано, что я пострадала от артобстрела. В удостоверении написано: «Инвалидность I группы по общему заболеванию». Потому что война не объявлена, а без войны у нас травма бывает либо производственная, либо бытовая. У меня ни та ни другая — вот и указали «по общему».

Соседу тоже в свидетельстве о смерти написали: «Заболевание». Про наш обстрел никто не знает: вобьёшь в интернете «22 августа 2014 года в Харцызске» — и ничего не находишь. Вот про удар по остановке «Боссе» и троллейбусу все знают, там на пострадавших собирали деньги, и правительство помогало.

— Расскажите, как Вы привыкали к своему новому положению? К передвижению на коляске?

— А я не привыкла. Мне до сих пор снится, как я хожу, бегаю, плаваю. В больнице всё время спала, потому что хотела видеть эти сны. До головы всё ещё не доходит, что ограничена. Десятилетняя дочка молится Богу, чтобы мамочка встала. Люди из церкви передают: «Ира сегодня молилась».

Я еще и комплексы не могу побороть, показаться на людях, на соседях, покататься по Харцызску. И наверное, грубее стала, злее: обидно же, что эта война посадила меня в инвалидное кресло, а от государства никакой помощи. Бьёшься, просишь…

— Получается, что везде, где были бои и кто-то остался инвалидом, эти мирные жители оказались предоставлены сами себе, потому что непризнанная республика — это непризнанное соцобеспечение, да и такого количества денег в казне нет. (Наталья кивает.) Скажите, в Харцызске по-прежнему опасно находиться?

— Идут бои (интервью записано в июле 2016 года. — прим. ред.). А куда нам деваться? Уезжать вариантов нет.

***

Председатель донецкой организации инвалидов «Новая жизнь» Ярослав Лисобей подтвердил нам, что инвалидные коляски и другие технические средства за счёт казны в ДНР до сих пор действительно не выдают.

Однако, по его словам, правительство принимает на них заявления и собирается начать выдачу. Сама общественная организация распределяет гуманитарную помощь, раз в три месяца людям с инвалидностью выдают продукты и средства гигиены.

Как признаётся Лисобей, всех обеспечить полностью не могут.

Алёна Быкова