Осенью 1976 года я оказался в заполярном поселке Оленья Губа, откуда перебазировалось на Балтику соединение подводных лодок.

Еще тогда мое внимание привлек скромный обелиск на братской могиле 67 подводников С-80, погибшей в 1961 году. Как здесь оказалась братская могила и как погибла лодка, тогда особо никто не рассказывал: излишние откровения могли обернуться крупными неприятностями по службе.

Говорили лишь о том, что это первая потеря Северного флота после Великой Отечественной войны.

Известно также, что последний раз ракетная дизельная лодка С-80 вышла на связь в 23 часа 00 минут 26 января 1961 года.

Командир, капитан 3-го ранга А. Ситарчик, доложил, что все задачи боевой подготовки отработаны и просил «добро» на возвращение на базу. «Добро» дали. Но в 00 часов 47 минут 27 января радиосвязь с лодкой прервалась, а С-80 в Полярный не вернулась.

В тот же день командующий флотом отправил на поиски два эсминца и спасательное судно. Еще через день по флоту объявили аварийную тревогу, и на поиски вышли еще два эсминца, четыре малых противолодочных корабля, корабль разведки и спасательное судно.

Увы, день (вернее, полярная ночь) не принес никаких вестей.

Только через неделю — 3 февраля — рыбаки с траулера РТ-38 обнаружили в трале аварийный буй, которым обозначают место, где затонула лодка.

На нержавеющей табличке разобрали тактический номер — С-80. Штурманы пытались по расчетам вероятного дрейфа уточнить место. Нанесли на карты район, где штормом могло оборвать буй. Искали до 16 февраля. Взять бы чуть севернее всего на полторы мили — и лодку бы нашли.

Впрочем, если бы тогда и обнаружили С-80, помочь ей было бы нечем. Ведь к тому времени судоподъемную фирму «ЭПРОН» разогнали, а аварийно-спасательная служба флота, не имеющая специальных судов, поднять лодку не могла.

Только спустя несколько лет спроектировали и построили специальное судно для подъема затонувших лодок «Карпаты».

Подводную лодку С-80 нашли 23 июля 1968 года. Она лежала на твердом грунте на ровном киле, накренившись на правый борт. Первые обследования с помощью спускаемой водолазной камеры показали, что оба аварийно-спасательных буя — носовой и кормовой — отданы.

Значит, подводники были живы по меньшей мере в обоих кормовых отсеках. Верхний рубочный люк задраен. Никаких видимых повреждений ни легкий корпус, ни прочный не имели.

Была сформирована экспедиция особого назначения (ЭОН) под руководством капитана 1 ранга Сергея Минченко. И летом 1969 года началась операция по подъёму лодки.

«С-80 перетащили в безлюдную бухту Завалишина, что под Териберкой, и поставили на понтоны, — вспоминал Минченко. — Специалисты из минно-торпедного управления уверяли государственную комиссию, что при осушении отсеков торпеды, пролежавшие столько лет под водой, от перепадов давления могут взорваться.

Они почти убедили руководство не рисковать и подорвать лодку, не извлекая тел погибших. При этом терялся весь смысл напряженнейшего труда — поднять корабль, чтобы выяснить причину гибели!

Однажды вечером ко мне приходит минер, капитан 2 ранга (фамилию, к сожалению, не помню): „Разрешите, я проникну в первый отсек и приведу торпеды в безопасное состояние!“. Риск огромный, и все-таки я разрешил. Очень важно было выяснить все обстоятельства катастрофы.

Ночью отправились с ним на С-80. Я страховал его на надстройке. Наконец он вынырнул: „Все. Не взорвутся“.

Утром — совещание. Докладываю: работать можно. Как, что, почему? Рассказал про ночную вылазку. Взгрели по первое число за самовольство.

Но председателем госкомиссии был Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин, сам отчаянный моряк. Победителей не судят. Отсеки осушили. Началась самая тягостная часть нашей работы — извлечение тел».

«Мне пришлось первому войти в отсеки С-80, — продолжает другой очевидец событий, вице-адмирал запаса Ростислав Филонович. — На это претендовали и особисты, и политработники, но решили, что сначала субмарину должен осмотреть кораблестроитель. Я вошел в лодку с кормы — через аварийный люк седьмого отсека. Тела подводников лежали лицом вниз.

Все они были замаслены в солярке, которую выдавило внутрь корпуса из топливных цистерн. В первом, втором, третьем и седьмом отсеках были воздушные подушки. Большинство тел извлекли именно из носовых отсеков.

Вообще, все тела поражали своей полной сохранностью. Многих узнавали в лицо — и это спустя семь лет после гибели! Медики потом говорили о бальзамирующих свойствах морской воды на двухсотметровой глубине Баренцева моря…»

То, что открылось глазам Филоновича, даже в протокольном изложении ужасно. Почти у всех, кого извлекли из четвертого и третьего отсеков, были размозжены головы.

Участь тех, кого толстая сталь прикрыла от мгновенной смерти, тоже была незавидной — они погибли от удушья. Кислородные баллончики всех дыхательных аппаратов (ИДА) были пусты. Не все смогли выдержать пытку медленным удушьем.

В аккумуляторной яме второго отсека нашли мичмана, который замкнул руками шину с многоамперным током. Еще один матрос затянул петлю на шее, лежа на койке. Так и пролежал в петле семь лет…

Остальные держались до последнего. В боевой рубке на задраенной крышке нижнего люка обнаружили старпома, капитана 3 ранга В. Осипова и командира ракетной части (БЧ-2) капитан-лейтенанта В. Черничко.

Первый нес командирскую вахту, второй стоял на перископе как вахтенный офицер. Кто из них первым заметил опасность — не скажет никто, но приказ на срочное погружение из-под РДП отдал, как требует в таких случаях корабельный устав, капитан 3-го ранга Осипов.

Тела командира С-80 и его дублера, капитана 3 ранга В. Николаева, нашли в жилом офицерском отсеке. По-видимому, оба спустились в кают-компанию на ночной завтрак. Катастрофа разразилась столь стремительно, что они едва успели выскочить в средний проход отсека…

По свидетельству бывшего главного инженера ЭОН контр-адмирала Юрия Сенатского, в бухту Завалишина, где стояла на понтонах С-80, подогнали СДК (средний десантный корабль). В десантном трюме поставили столы патологоанатомов.

Врачи оттирали замасленные лица погибших спиртом и не верили своим глазам — щеки мертвецов розовели! В их жилах еще не успела свернуться кровь. Она была алой. Врачи уверяли, что на запасе отсечного воздуха подводники могли вполне протянуть неделю…

Потом погибших уложили в гробы, и СДК с приспущенным флагом двинулся в бухту Оленью.

Как свидетельствуют очевидцы, когда тела экипажа С-80 были преданы земле, точнее, вечной мерзлоте Оленьей Губы, кадровики совершили свой ритуал — в комнате для сжигания секретных бумаг предали огню удостоверения личности офицеров и мичманов погибшей лодки.

На капитана 1 ранга Бабашина легла еще одна нелегкая обязанность — рассылать родственникам погибших подводников их личные вещи. Были куплены одинаковые чемоданы, в каждый положили по новому тельнику, бескозырке… У кого сохранились часы, письма или книги — положили и их. И поехали по всему Союзу фибровые гробы…

А точные обстоятельства гибели С-80 не установлены до сих пор.

Читайте также: МОЛНИЯ: Рада назначила дату инаугурации Зеленского (+ФОТО, ВИДЕО)

Валерий Громак, специально для «Русской Весны»