В пятую годовщину Русской весны лидер фракции «Донецкая республика» Валерий Скороходов вспоминает в интервью изданию Украина.ру, как дрался тогда с украинскими неонацистами, как готовились встретить украинских силовиков в здании Донецкой ОГА коктейлями Молотова и как в оружейном магазине взяли автоматы для защиты ДНР.

Скороходову в те дни было 37 лет. На тот момент он был молодым донецким предпринимателем, занимающимся автоперевозками грузов. Когда в столице Донбасса начались стихийные митинги протеста против государственного переворота в Киеве, произошедшего в 20-х числах февраля 2014 года, Валерий сразу примкнул к пророссийским активистам. Он участвовал в столкновениях с приезжими правосеками 5 и 13 марта, которые стали переломными в уличном противостоянии и закончились в пользу восставших дончан.

На фото тех месяцев, которые мы публикуем в этом материале, Скороходов стоит с автоматом на трибуне, прикрывая спину Денису Пушилину, одному из лидеров Русской весны в Донецке, во время его выступления перед активистами.

— Я знаю, Валерий, что вы были одним из тех, кто видел главные события, произошедшие в Донецке во время Русской весны, своими глазами.

— Когда в Киеве в феврале 2014 года произошел государственный переворот, «Партия регионов» стала в Донецке на площади Ленина проводить митинги, на которых требовали защиты русского языка, регионализации и так далее. Один из таких митингов прошел 1 марта. Тогда Николая Левченко, на тот момент депутата Верховной Рады и руководителя регионалов в Донецкой области, который дирижировал всей этой активностью на площади, попросту не пустили на сцену, а Павла Губарева, который вышел на нее и обратился к дончанам, выбрали народным губернатором.

А через пару дней мы взяли под контроль здание Донецкой областной госадминистрации (ОГА) и явились в здание местного Казначейства.

— А зачем в Казначейство?

— Потребовать не переводить деньги из нашего региона в Киев, раз там произошел государственный переворот. Признаюсь, действовали хаотично и где-то наивно.

Тогда же в Донецк стали приезжать майдановцы, чтобы проводить «митинги дружбы», а на самом деле с целью провокаций. Первый состоялся 5 марта. В Донецк приехали около 2 тысяч человек, основной контингент — студенты с украинскими флагами, но были и боевики, у них руки были перемотаны скотчем, у многих мы увидели ножи.

Стычки были неминуемы, и одна из них началась на площади Ленина. В тот раз обошлось без серьезного столкновения, вовремя приехала милиция.

А вот через неделю — 13 марта — все закончилось очень плохо. То событие вошло в историю под названием «кровавый митинг». Если пятого в основном приехали студенты, то тринадцатого — уже боевики, крепкие ребята — в основном «правосеки» и футбольные фанаты. Уже у всех руки были перемотаны скотчем, они знали, что будут столкновения, и были к ним готовы. У них были и ножи, и биты, и арматуры, и петарды, и газовые баллоны, и электрошокеры. Они хорошо подготовились. Всего боевиков было где-то около 300 человек.

Нас в тот момент было мало… Подъехал Денис Пушилин с еще одним активистом — Алексеем Муратовым — и другими ребятами. Мы с Денисом познакомились 7 марта (уже после ареста СБУ 6 марта Паши Губарева).

В тот раз мы не вполне понимали, как противостоять киевским радикалам, понимали только, что «правосекам»* Донбасс не отдадим. Начались столкновения. Они забрасывали нас петардами, а мы не были подготовлены, в ответ бросали лишь камни.

Подъехали три автобуса с милиционерами, остановились около «МакДоналдса». Милиция стала между нами, чтобы не допустить столкновений. Но это не помогло — непрошеные «гости» пустили в ход ножи и арматуры.

В ходе противостояния в меня ударила газовая струя — глаза стали залипать. Я согнулся. Дальнейшее помню с трудом.

Очень жесткая битва получилась. К тому же пришлым нужна была сакральная жертва, ею стал молодой дончанин из партии «Свобода», он был убит ножом. Наши все были с голыми руками, очевидно, что провокацию учинили с целью обвинить протестные группы Донбасса.

— Вы сильно пострадали?

— Мне из-за газовой струи пришлось обратиться в больницу. Когда спросили мое имя, я, не подумав о последствиях, назвал свою настоящую фамилию, но потом опомнился и уже адрес назвал другой, а не свой настоящий.

Тем не менее, уже в 5 часов утра на мобильный позвонила мама и сказала: «Сынок, тут вооруженные люди на двух машинах приехали к нам. Спрашивают тебя». Было непонятно, кто это — эсбэушники или правосеки (просто накануне Дмитрий Ярош заявил, что ему известны имена и адреса всех руководителей, и его бойцы с нами расправятся).

После 13 марта, после этих кровавых событий, мы уже с площади Ленина не уходили. Свои палатки разбили коммунисты, представители «Русского блока», «Восточный фронт» и другие активисты. Дончане стали записываться в разные группы активистов — кто-то в «Народное ополчение Донбасса», кто-то в другие организации. Так продолжалось до 6 апреля.

— В тот день вы уже окончательно взяли штурмом Донецкую ОГА.

— Да. Если до 5–13 марта мы на площадях еще говорили о федерализации, то после кровавых событий уже не видели Донецк в составе Украины.

Почему решили провозглашать республику? Когда кто-то в Москве говорит, что нас в те дни выходило 300 тысяч человек, то это не правда. Так говорят люди, которые тут не были. Тогда на самом деле собиралось 30–40 тысяч человек.

Но чувствовалось, что люди стали уставать. Они хотели победы, но ее все не было и не было. Нужны были решительные действия. Денис Пушилин к тому моменту стал уже одним из лидеров уличных протестов в Донецке.

6 апреля около 3 тысяч человек после митинга двинулись к ОГА. Перед зданием скандировали свои требования. Милиция почти не оказывала сопротивления. В тот день мы окончательно взяли под свой контроль здание и больше его не покинули.

А 7 апреля мы провозгласили Донецкую Народную Республику. Был сформирован Верховный совет. Денис Пушилин тогда предложил, что нужен не один председатель руководящего органа, а несколько сопредседателей. Если арестуют Пушилина, то останется Андрей Пургин. Если Пургина, то останется Владимир Макович и так далее. Руководство сопротивления не будет обезглавлено.

В это время кипела работа по укреплению обороны здания. У нас было несколько линий баррикад. Сочувствующие подвозили нам на своих автомобилях старые колеса. Я до всех этих событий занимался автоперевозками. С двух своих фур снял колеса и поставил их на шлакоблоки.

Привез 24 колеса для укрепления баррикад.

Нас все время хотели подкупить, чтобы прекратить восстание, были заходы с разных сторон. 8 апреля приехали Ринат Ахметов с Николаем Левченко. Ахметов предложил поговорить, и Денис Пушилин, Андрей Пургин и Ричард Яли, который потом погиб во время покушения на Пушилина, отправились с ним в гостиницу «Донбасс палас». Наших переговорщиков очень долго не было. Кем-то даже был сделан информационный вброс, что их подкупили. Но потом они вернулись, выступил Пушилин и с трибуны рассказал о переговорах. Они сказали тогда Ахметову, что если тот хочет помочь, то не должен допустить штурма здания ОГА.

— А попытки были?

— Мы сразу дали понять киевским властям, что не сдадимся. Первые 7–10 дней после провозглашения ДНР были очень напряженными. Мы каждый день ждали штурма. Если бы он произошел, то было бы очень много крови и жертв. У нас для защиты на каждом этаже были заготовлены бутылки с бензином — коктейли Молотова.

Все были настроены решительно. Помню, в один из вечеров, когда ждали штурм, погас в районе свет. Я услышал, как на улице запели какую-то военную песню. Когда свет снова включили, то стало видно, что люди, которые до этого были разбиты на группки, стоявшие на расстоянии друг от друга, теперь, взявшись за руки, в 2–3 цепи окружили здание ОГА. На меня все это произвело очень сильное впечатление. Это очень сильно подняло дух тех, кто стоял в обороне.

— Оружие у вас как появилось?

— Было много групп, и когда мы уже понимали, какие ресурсы против нас брошены, то для обороны начало появляться оружие, каждая из групп по-своему находила возможности защищаться. Как-то Денис Пушилин отправил нас в оружейный магазин. Мы, прибыв туда, попросили оружие. Нам его предоставили — автоматы, переделанные под охотничье оружие. Дали боеприпасы. Даже предложили зарегистрировать. Мы оставили расписки, что получили это оружие на нужды республики.

Кировоградская милиция поселилась в гостинице «Шахтерские зори». Я поехал туда на переговоры. Там стояло много «Икарусов». Александр Захарченко и другие вели переговоры с милицией, что надо оружие, которое у них было, оставить дончанам.

Тут вдруг началась стрельба. Кто открыл огонь — не знаю. Я укрылся внутри милицейского автобуса за одним из тяжелых щитов, которым пользуется спецназ. Когда огонь прекратился, я вытащил два ящика с автоматами на улицу и боеприпасы к ним и отдал нашим защитникам.

День ото дня мы становились сильнее, понимая, что должны отстоять своё право самим решать своё будущее.

Читайте также: