Бойцы армии ДНР больше года обороняют стратегическую вершину под Мариуполем.
Украинские военные называют эту высоту Дерзкой.
Попасть туда можно только пешком по дороге, которая полностью простреливается ВСУ.
Военкоры Лайфа Семён Пегов и Александр Мельников добрались до передовой и узнали, как устроена жизнь в неприступном укрепрайоне.



Тут же заскулила Маня, щенок-ротвейлер, она впервые на передовой. К шоковым звукам придётся привыкать — с этого дня ей тоже нести службу в окопах.

«Танчик с утра работает, чайку не дают спокойно попить, да, Мань?» — ласково успокаивая собаку, невозмутимо отряхивается от потолочной трухи Корень и продолжает разливать кипяток по закопчённым кружкам.
Блиндаж внутри стратегической вершины на юге ДНР содрогнулся, но по швам не треснул. Парни постарались — перекрытия выдержат даже прямое попадание 152-мм снаряда от самоходки.
Корень здесь командир, он руководит обороной высоты с самого начала. Противник называет высоту Дерзкой. ВСУ, «Правый Сектор»* и «Азов» больше года штурмуют эту стратегическую точку, безрезультатно.
«Это для них она Дерзкая, мы называем её просто Высотой», — объясняет Корень.

Вытянутое лицо, глубоко впавшие в череп и потому большие глаза, добрые и удивлённые. Взъерошенные волосы (в моём дворе сказали бы — сивые), белёсая кожа. Раскрасневшийся нос (вне землянки минус пятнадцать), широко растопыренные уши.
Командиру лет тридцать, сам он из Стаханова, работал шахтёром, воевать пошёл сначала к Мозговому в «Призрак», а после его гибели перебрался служить в ДНР.
На высоте, клином вбитой в территории, подконтрольные Киеву, ребята Корня закрепились в декабре 2015-го. Сначала им пришлось как следует потрудиться строителями.
За это время они успели проложить целый подземный город. Разветвлённая система окопов длиной в несколько сотен метров, с десяток инженерно обустроенных блиндажей — многослойных перекрытий из брёвен и бетонных плит.

Командование ВСУ не сразу сообразило, где именно армия ДНР соорудила неприступный укрепрайон. Со стороны это выглядело как обычное обустройство собственных рубежей на линии разграничения. Однако высота между сёлами Ленинским и Коминтерново (Новоазовский район ДНР) оказалась не просто стратегической.
«Это ключ от Мариуполя, — просто кидает Корень, — пока мы здесь, нельзя сказать, что город под полным контролем ВСУ, это их злит, конечно, до бешенства».
Командир кивает в окошко, обложенное мешками с песком. Выглянешь в него и увидишь совсем рядом два флага — украинский и правосековский. Не верится, что противник так близко.
«Рядом ещё батальон „Азов“ ошивается, туда самые убеждённые нацисты вступают», — спокойно констатирует боец за пулемётом, его лицо безмятежно, перманентное напряжение вводит солдат в дзен-буддистское состояние.

Цинки с патронами предусмотрительно вскрыты, шляпки пуль бликуют на зимнем солнце, рации на зарядке потрескивают костровыми звуками, мерно тарахтит генератор.
"Можно мне Гнома на большую землю отправить?" — пользуясь хорошим расположением духа, спрашивает у Корня один из замов, парнишка в балаклаве, он местный — семья за линией фронта.
"Зачем ему?"
"Да я не помню, когда его помыться последний раз отпускал. Я в душе недели как две не был, а Гном — дней двадцать точно".
Командир благосклонен.
Дежурство тут несут круглосуточно: украинская пехота может пойти в атаку в любой момент, с любой стороны. ВСУ ежедневно пытаются отбить высоту.
Если в самом начале дээнэровцы могли подъезжать к позициям на бронированном транспорте, то теперь единственный коридор — полевая дорога из Ленинского — чётко пристрелена жовто-блакитными артиллеристами. На случай визита бронетехники противник выставил ПТУР. Шанс добраться живым только у пехоты.

Четыре километра чувствуешь себя мишенью в тире. Сухая зимняя степь, поделённая на квадраты жидкими посадками (к сожалению, не хвойными), две заледеневшие колеи размазаны чёрными кляксами воронок — следы от минных разрывов.
Последние шестьсот метров перед Высотой на местном сленге называют лысыми, дотуда достают даже автоматные очереди, не говоря уже о крупнокалиберных пулемётах. Единственное прикрытие — жёлтые стебли высокой травы, благо в степи она с человеческий рост, разве что конкретно здесь её пулями регулярно косят.
"Ротации как таковой у нас нет, — объясняет Корень, — здесь стоим только мы, иногда я отпускаю ребят по очереди в город, да и то редко, под снайперским прицелом особо не нагуляешься".
Мы покинули блиндаж, чтобы осмотреться. Едва в проёме промелькнули наши каски — над головами засвистело, украинские стрелки пасут все передвижения в окопах.

У Корня тоже постоянно кто-то на глазах. В командирской рации затрещало: «Наблюдаю противника».
Помимо артиллерийских атак ВСУ регулярно отправляют к высоте пехоту — диверсионные группы, а иной раз и штурмовиков — провести разведку боем. На подобные вылазки тут реагируют молниеносно.
«Перемирие мы соблюдаем, сами не атакуем, но, когда действия украинских военных несут угрозу для наших позиций, отвечаем огнём из стрелкового оружия», — отрывисто резюмировал Корень, выскакивая к точке с «Утёсом».
Через секунду залаяли все бойницы. Командир очередями опустошал крупнокалиберную ленту. В соседнем окопе отбивал чечётку пулемёт, с другого фланга выскочил гранатомётчик и нещадно оглушил сослуживцев.
Ребята, ещё пятнадцать минут назад напоминавшие вальяжных дзен-буддистов, как будто вспыхнули, завелись. Подземный город забурлил как муравейник.
Всё время кто-то пробегает мимо, тащит ящики с боеприпасами, меняет огневую точку, передаёт сообщения, разворачивает карту, отслеживает количество прилетевших по блиндажам украинских снарядов…
Бой длится несколько минут. Всё стихло так же резко, как и началось.
«Посмотрите, — подозвал нас Корень и показал рукой в бойницу, из которой торчал его „Утёс“, — гранатомётчик у нас экстра-класса. Меткий, из РПГ их флаг сбил. Тот, что жовто-блакитный. Остался только правосековский».
Атаку отбили, правда, одного из людей Корня ранило в спину. Эвакуировали его оперативно, прямо во время перестрелки. Четверо подхватили носилки, отход прикрывал автоматчик.
«При таком перемирии, — развёл руками командир, — потери неизбежны».
Как только стрельба стихла, у ребят в окопах как будто выключателем сменили режим: все снова стали спокойными и плавными, точно крупные рыбы в океанариуме.
«Теперь вам сумерек придётся ждать, чтобы вернуться в посёлок, они точно никого не пропустят, будут палить, как умалишённые, на каждый шорох», — взбодрил нас Корень и снова пригласил в свой командирский блиндаж выпить чайку.
В землянке затопили печку-буржуйку, включили телик, который почему-то ловил только украинские каналы.
На поверхности продолжали разрываться снаряды, вэсэушные артиллеристы вели хаотичный обстрел, ротвейлер Маня зевала — к передовой она адаптировалась быстро.
— Мы все тут за мир, но после победы, — улыбался заместитель Корня, подбрасывая дощечки в печку и стянув балаклаву.
— А победа — это когда?
— Когда мы в свои дома вернёмся. В Мариуполь, в Бердянск… Именно поэтому мы никогда не сдадим Высоту.
На обратном пути над нами то и дело пролетали огненные комки.
Это украинские БМП-2 (здесь говорят — «бэхи») активно обрабатывали Дерзкую.
* Деятельность организации запрещена на территории России по решению Верховного суда РФ.